— Ты действительно хочешь знать?
— Я бы не спрашивал, если бы мне было неинтересно.
Она объясняла ему, продолжая есть суп:
— Женщина, которую я сейчас защищаю, была прекрасной женой и матерью в течение четырнадцати лет. Муж часто оскорблял ее, у него было много любовниц. Он не хотел проводить время с детьми. Они развелись около месяца назад, и она получила опеку над детьми. А несколько недель назад она познакомилась с хорошим человеком и начала встречаться с ним. Ну, бывший муж узнал об этом и словно с цепи сорвался, хотя у него есть подружка. — Мэрайя вздохнула и положила ложку на поднос. — Он подал в суд иск о получении опеки над детьми. Детьми, которыми он никогда не интересовался и о которых никогда не заботился. Моя клиентка никогда не просила об алиментах, она просто хотела получить пособие на детей. Но гордость ее мужа была оскорблена. Его интрижки никогда не фигурировали в суде, и теперь он утверждает, что был преданным, любящим отцом и мужем, а его жена была шлюхой, и дети не должны оставаться с такой матерью, как она.
На лице Зайяда заходили желваки. Он презирал таких мужчин, как этот.
— Он хочет использовать детей в качестве орудия мести.
— Точно. Этот парень богат и могуществен, и ни я, ни его жена не можем найти ни одного доказательства его измен. Его женщины молчат. Его друзья и партнеры по бизнесу — тоже. Счета за гостиницы и цветы, которые нашла моя клиентка, внезапно испарились.
— Всегда есть возможность восстановить такие документы.
— Я пыталась. Моя клиентка тоже пробовала, но ничего не вышло. — Мэрайя тихонько вздохнула. — Я не хочу проиграть это дело.
Внутри Зайяда заговорил мужчина-защитник, и он вдруг воскликнул:
— Ты его не проиграешь.
— Я же сильно растянула ногу, и у меня сейчас нет возможности заниматься этим делом.
— Мы найдем доказательства его измен.
Она удивленно прищурилась:
— Мы?
Зайяд подошел к ее кровати:
— Это дело напоминает мне о моих собственных сражениях. Мне тоже пришлось бороться, чтобы вернуть себе ребенка, мать которого желала лишь использовать его в своих целях.
— О чем ты говоришь? Какой ребенок?
— Мой ребенок. У меня есть сын.
Мэрайя от удивления открыла рот:
— У тебя есть ребенок?
— А что, я не выгляжу как отец?
— Ну, вообще-то нет. — Она покачала головой, чувствуя, что поступает жестоко, говоря такие вещи. — Ну, я имела в виду, что ты такой…
— Какой?
— Я не знаю.
Великолепный, очаровательный, образованный.
С мужчинами такого рода Мэрайя встречалась в суде. Обычно они хотели избавиться от лишнего багажа — жены и детей, чтобы начать жизнь заново.
Мысли вихрем закружились в ее голове. У этого мужчины есть ребенок? Он боролся за него?
— Я не знаю, как описать тебя, Зайяд.
Он наклонился к ней, убрав прядь волос ей за ухо:
— Чуть не попала в суп.
Зайяд не отстранился от нее, он был так близко, его рот всего лишь в нескольких сантиметрах от ее губ. Мэрайя чувствовала его тепло, и ее сердце выпрыгивало из груди.
— Кстати, это действительно очень плохой суп, — прошептала она.
Он взглядом окинул ее лицо, остановившись на губах:
— Я же предупреждал.
Мэрайя молчала, пытаясь успокоить зачастившее сердце. Она не могла себе поверить — она действительно была готова поцеловать его. Мужчину, которого едва знала и который воплощал в себе все то, чего она так боялась в представителях мужского пола.
Она нервно сглотнула.
— Мне лучше поспать немного. Похоже, что последняя таблетка болеутоляющего перестает действовать.
Зайяд замер на мгновенье, а потом отстранился от нее.
— Если тебе что-нибудь понадобится, я буду в гостиной.
Сердце Мэрайи ушло в пятки.
— В моей гостиной?
Он утвердительно кивнул:
— Да, на кушетке.
— На кушетке?
Прямо за входной дверью в спальню? Он — на кушетке в ее гостиной?
— Это будет нормально, да? — спросил он, поднимаясь с кровати. — На тот случай, если тебе ночью понадобится моя помощь.
— Да, конечно, — пробормотала она.
— Ну, тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответила Мэрайя, — и еще раз спасибо.
Когда он ушел, она откинулась на подушки и закрыла глаза.
Ох, какие же чувства она только что пережила. Его губы были так близко! Она представляла, что его поцелуй будет чем-то волшебным, особенным.
При одной только мысли об этом ее тело охватило желание — именно то чувство, которое Мэрайя больше всего боялась испытать снова. Потому что оно делало ее уязвимой.
— Ну, я на месте, — сказала Джейн по телефону десять минут спустя. — Дом — просто огромный, а актриса — настоящая анорексичка, но мне кажется, что ей очень понравились мои уроки по кулинарии. — Девушка не секунду замолчала. — Постой-ка, что с тобой случилось?
— А почему ты подумала, что что-то случилось? — спросила Мэрайя, отбрасывая здоровой ногой покрывало и пытаясь дотянуться до бокала с вином, который Зайяд оставил нетронутым.
— Ты не прервала меня и не хмыкнула, когда я назвала эту актрису анорексичкой. Так что случилось?
После доброго глотка вина Мэрайя призналась:
— Я принимала ванну и, когда пыталась выбраться оттуда, поскользнулась.
— Боже мой, с тобой все в порядке?
Мэрайя подумала о том, чтобы сказать Джейн правду, но ей совсем не хотелось, чтобы Джейн бросилась к ней на помощь сломя голову.
