Мужчина и Женщина, или Cherchez La Femme - [3]

Детство я провёл в деревне и, как правило, был предоставлен самому себе. Я мог целыми днями пропадать в огромной берёзовой роще, где мы с мальчишками играли в разные игры. Роща была нашим мальчишеским пространством – девчонки ходили в неё только за ягодой и только вместе со взрослыми.

Женщину в матери я разглядел после двенадцати лет, когда сам стал входить в мужское состояние. В это время я переехал жить к ней в город. Теперь я понимаю, что в детстве меня специально «отводили» от неё, чтобы мощный волевой характер мамы не помешал формированию моей индивидуальности. В жизни часто события выстраиваются так, что матери оказываются отделёнными от детей именно по этой причине. А в некоторых случаях матерей уводят из жизни насовсем, чтобы они не мешали детям расти…

Забегая вперёд, скажу, что настоящей женщиной моя мать стала после семидесяти лет! И замечательно! Лучше поздно, чем никогда. Ведь большинству так и не удается испытать это состояние. Моя мама из девичества сразу перешла в материнство, а затем, уже на первом году моей жизни, – в работницы. Так и работала не покладая рук до семидесяти лет. Это типичная для российских женщин история…

Если уж вспоминать самое сильное детское, ещё дошкольное впечатление о женщинах, то это тётя Зоя. Она была старше лет на десять, но из-за маленького роста, весёлого характера и оттого, что играла со мной на равных, казалась мне ровесницей. Тётя Зоя была красива, что добавляло привлекательности её образу. Всё это, вместе взятое, ярко отложилось в моей детской памяти. Скорее всего, это была моя первая, ещё не осознававшаяся в то время любовь.

В тёте Зое была какая-то, привлекавшая меня, тайна. Она была необычной женщиной, и в дальнейшем это моё впечатление подтвердилось. У тёти Зои была куда более интересная, чем у других женщин в нашем роду, но и более трагичная жизнь. В дальнейшем мы неоднократно с ней встречались, но лишь много лет спустя я понял, что образ женщины сформировался во мне во многом под влиянием тёти Зои. И я всю жизнь искал и находил похожих на неё женщин.

Очень важно, чтобы мать, которая находится рядом с ребёнком с самого момента зачатия, была не только матерью, но и женщиной, олицетворением женственности. Мало кто это понимает, и ещё меньше тех, кто так и живёт. А ведь это так необходимо для гармоничного развития детей, будущих мужчин и женщин!

И вот только сейчас, написав эти строки, я понял, что моя Оля, внучка Хозяйки Медной горы, похожа на тётю Зою как две капли воды! Вот для чего мне нужно было всё это вспомнить. Мистика какая-то… Но ничего случайного нет… Не зря Мир устроил так, чтобы в моей детской памяти был заложен притягательный образ такой женщины.

Не помню никаких связанных с участием девчонок эпизодов до школы. А вот в школе началось… Я влюбился в девочку из нашего класса. Любовь была односторонней и продолжалась несколько лет. Не сказать, чтобы совсем безответной – девочка проявляла интерес ко мне. В классе я был далеко не последним из мальчишек – хорошо учился, был солистом в школьном хоре. Уже в начальных классах стал чемпионом школы по шахматам, но… Но мне не хватало, как я теперь понимаю, мужских энергий, чтобы быть интересным девчонке безо всяких но.

Рос я без отца. Правда, постоянно жил с дедом Григорием, но он был прикован к постели – сказалось ранение на войне. И отца заменил мне дядя Иван. Вот это мужчина! Косая сажень в плечах, силища огромная… Для меня он был непререкаемым авторитетом. Помню, я как-то взял его папиросы, благо они всегда свободно лежали в доме, и попробовал покурить, а окурок спрятал в печку. Пришёл дядька и сразу учуял запах табачного дыма. Я спрятался на печке и наблюдаю за ним. Он с порога спрашивает у бабушки: «Кто у нас был в гостях?» Она отвечает: «Никого». Тогда дядя, не раздеваясь, в зимнем полушубке прошёл к печке, заглянул туда и нашёл окурок. Затем дядя Ваня молча стащил меня с печки, снял с себя кушак и несколько раз огрел им. Кушак шерстяной, плетёный, поэтому мне было не больно. Но впечатление от самого действа было настолько сильным, что я запомнил этот момент на всю жизнь и больше не курил…

Большую часть детства я провёл с бабушкой Настей. На этой очень волевой женщине держались и вся семья, и всё хозяйство. Именно она формировала пространство жизни для всех. Бабушка Настя была полностью погружена в хозяйство: большой огород, корова, телята, овцы и другая живность были её постоянной заботой. Больной муж, прикованный к постели, в помощники не годился. А помогали ей сын, дядя Ваня, и я. Чем только не приходилось заниматься мне в детстве: и сбивать масло, и лепить пельмени на всю зиму, и работать в огороде, и пасти коров…

Деревенская жизнь – она вся в трудах. И бабушка Настя трудилась с самого детства. На отношения с мужем у неё не оставалось ни времени, ни сил. Как будто бабушка была не женщиной, а лошадью… А ведь её любовью можно было поставить на ноги и деда Григория – сейчас я это знаю точно. Да только в то время все так жили… И что мой дядька долго, аж до тридцати лет, не женился – причина тоже в бабушке. Мне, видимо, тоже досталось от бабушки Насти, хотя я старался общаться с дедом и дядькой. Надо отдать ей должное, с ролью бабушки она справлялась хорошо: давала мне много свободы, а общение со мной сводилось к рассказам сказок на печи перед сном – на большее у неё не оставалось времени… Великая благодарность ей за всё!