Мужчина ее мечты - [48]

Но оказалось, что нам уже не сложить эту головоломку.

Огромную роль в том, что мы перестали быть по-настоящему близкими, сыграла все та же политика. Как случилось бы и во времена революции, мы оказались по разные стороны баррикад. Естественно, что перемены в стране представлялись мне важными, естественными и бесконечно необходимыми, а Жорж не мог их принять. Он стал похож на человека, пережившего смерть своих детей, и по-человечески я его жалела.

Может быть, я повзрослела и очерствела, вполне это допускаю. Но что-то хрупкое и ажурное внезапно сломалось с отчетливым хрустом. Самым страшным казалось то, что страстная и нежная любовь осталась, но не осталось возможности быть вместе. От этого впору сойти с ума. Нобунага появился как нельзя кстати.

Человек из другого мира, из мечты, из преданий о падении дома Тайра и легендах о Ёсицунэ.

Я учила эти волшебные строки наизусть, я отчетливо видела каждую из тысяч криптомерий и холмы в медно-красных кленах, я знала все тропинки к храму Тодайдзи с садом вокруг пруда, из которого торчат зеленые замшелые камни и где лениво шевелят плавниками тусклые мельхиоровые карпы, я любовалась горой Фудзи, вечно скрытой в дымке, и рыдала над павшими в битве при Минатогава.

Сын букэ* Уэсуги стал моей наградой за эту верность. Первый раз мы столкнулись в коридоре, уже темном и плохо освещенном, потому что постперестроечные проблемы добрались даже до нашего ведомства и выразились в первую очередь в хроническом отсутствии лампочек. Он шагал мне навстречу, и я помню, как, еще не увидав лица, поразилась тому, что в таком нехитром действии, как ходьба, участвовало все его тело.

* Букэ — самурайский род.

Он шел всем телом, и даже под одеждой было видно, как перетекают и переливаются под гладкой кожей его мышцы и мускулы. Я не знала, кто это, но понимала, что встреченный случайно человек явил мне высочайшее искусство.

А Нобунага (чудесное свойство всех японцев — замечать детали и жить, останавливая мгновения) оценил мою способность смотреть и видеть. Он говорил, что уже тогда принял решение учить меня иначе, нежели остальных курсантов. Можно считать, что я, сама того не ведая, успешно выдержала испытание, которое обязаны проходить желающие стать учениками.

И еще он говорил, что увидел меня, выплывающую из полусумрака, как бледную лохматую хризантему, оброненную кем-то на темную гладь пруда. И что ему захотелось подобрать одинокий цветок и навеки сохранить его свежую красоту.

А теперь скажите, может ли женщина, всю жизнь ощущавшая некое неудобство оттого, что она не в состоянии коня на скаку остановить или войти в горящую избу (как того требовало советское воспитание, основанное на углубленном изучении отечественной классики), остаться равнодушной к подобным словам? Если бы Уэсуги не покорил меня в первые же минуты знакомства, то, несомненно, добился бы моего расположения потом. Мы были обречены друг на друга.

Это не значит, что все произошло сразу и вдруг. Судьба не любит повторяться — она придирчивый художник, и наша с Нобунага история развивалась совсем иначе.

Он очень быстро завоевал любовь и уважение своих учеников, продемонстрировав им настоящие чудеса выдержки, хладнокровия и владения своим телом. Помню, кто-то из курсантов высказал недоверие к вычитанному недавно факту, что стрелы можно ловить руками. Утверждал, что это все голливудские штучки и прекрасная операторская работа, но на самом деле человек не может обладать такой реакцией. Уэсуги оставил это выступление без ответа, и я уж собралась во всеуслышание поведать, что мне известно о технике ядомэ-дзюцу (отбивание стрел), но вовремя прикусила язык. Кто я такая, чтобы нарушать приказ учителя? И что с того, что приказ не был облечен в слова?

Быть может, вам покажется странным, что я проявила несвойственную мне покорность. Но ничего удивительного в том нет. В спортивном зале, где мы овладевали искусством рукопашного боя, и в тире, где нас учили метко стрелять, я не делила человечество на женщин и мужчин. Если в реальной жизни ни одному мужчине не позволила бы я приказывать, то когда речь заходила об отношениях учитель — ученик, мое мировоззрение кардинальным образом менялось.

Я хотела добиться многого. И если мне представился такой редкий, похожий на новогоднее волшебство, случай обучаться у настоящего виртуоза, то я просто обязана играть по его правилам. Тем более что справедливость требует признать: это были даже не его правила, а непреложные законы таинственного и загадочного мира, в котором он только и мог чувствовать себя полноценным человеком. И он сам следовал им неукоснительно.

Я заслужила уважение иэмото тем, что, желая учиться у него, разделила и его убеждения.

Что же до крохотного конфликта по поводу ядомэ, то через несколько дней Уэсуги принес на занятия несколько арбалетиков. В отличие от европейских аналогов они оказались маленькими, компактными, и их можно было легко удержать в одной руке.

Иэмото расставил пятерых курсантов полукругом и, наскоро обучив их пользоваться арбалетами, приказал стрелять в него так быстро, как они только смогут. Вообразите себе квадратные глаза наших доморощенных скептиков, когда они увидели, с какой ошеломительной легкостью японец перехватывает на лету короткие арбалетные стрелы и отбивает металлическим наручем те, которые перехватить не успел. В скобках отмечу, что не успевал он только изредка.