— Как тебе это удается? — спросила она, преисполненная изумления. — Заставить меня во что-то верить, брать на себя риск? Ты даже сумел загнать меня в эту свою сбивалку для яиц.
— А теперь я поведу тебя к алтарю.
Она свернулась у него в объятиях.
— А если брак Хелены и Реджи окажется недолговечным?
— Наш-то окажется.
Еще один поцелуй. Как-то он сказал ей, что любой из актов любви — это обещание. Он дает обещание.
Как и она.
— Ты можешь оставаться здесь и работать, рисовать, иметь детей и любить меня. Если ты понадобишься девочке, она знает, где тебя найти.
— А тебе?
— Что мне?
Она раскрыла губы и позволила ему забраться внутрь, пробуя его, наслаждаясь им.
— Я тебе когда-нибудь понадоблюсь так же, как нужен мне ты?
— Я буду любить тебя даже тогда, когда этот дом рассыпется вокруг нас в прах.
Если за ним будет следить Рейли, такого никогда не случится.
— Я люблю тебя, Рейли.
— Значит, ты в это веришь?
— Я верю в тебя.
Эти слова он и хотел услышать. Он отворил дверь и крикнул Авроре:
— Твой урок верховой езды перенесен на час дня. Давай-ка пошевеливайся!
Ребенок взвизгнул и помчался в конюшню.
Мелисса улыбнулась, сомкнув руки у него на затылке.
— Ты все это организовал заранее, до того, как пришел сюда.
— Мне надо все продумать заранее.
— Ты думаешь обо всем.
— Я думаю о тебе. И не могу себе представить, что этим мыслям придет конец.
Он мягко затворил за собой дверь. Мелисса не могла дышать, пока он не очутился у нее в объятиях. Они целовались и надавали друг другу тысячи обещаний. Слова ничего не значили, значили клятвы. Она наконец-то обнаружила, чего ей недоставало всю жизнь: любви, в которую можно верить. Рейли был страстен и необуздан; он также был постоянен и уверен в себе, терпелив и мудр. Любовь его была солидным фундаментом, на котором можно было строить дом. Самое время начинать.
