Мужчина достойный любви - [62]

Она искоса бросила на него виноватый взгляд.

— Одним из первых замеченных мною твоих качеств было терпение. Скажи, что ты окажешься рядом, когда я буду готова выпустить ее из-под своей опеки.

— И тогда ты будешь готова полюбить меня?

Пальцы ее забегали по его сухим губам. Она облизнулась.

— К этому я готова хоть сейчас.

Он схватил ее за руки и притянул к своей груди. У нее перехватило дыхание от этой преднамеренной и продуманной демонстрации силы. Не в первый раз она видела, как его тщательно выстроенная витрина для самого себя трескается и рассыпается на мелкие осколки. Но только она одна способна была разглядеть страсть за официальной манерой держаться. Он нуждался в ней. И всегда будет нуждаться.

— Если мы не можем принимать на себя обязательства, — проговорила она, — то мы заведомо можем заниматься любовью. Уж на это-то мы способны!

— Я не собирался отпускать тебя, девочка, — заявил он. — Ни в коем случае. — Отказывая ей, он довел себя своим неутоленным желанием до самого края. Тело отреагировало жестко и быстро. Рот его наложился на ее рот, а язык проник внутрь. И когда он заговорил вновь, то голос его был резок и напряжен: — Ты и вправду меня любишь?

— Да. — Дыхание ее становилось слабым и прерывистым. — Уже столько недель!

Он постарался не вспоминать. Держать ее в объятиях и при этом сдерживаться становилось невозможно, стоило ему вспомнить, как ее тело извивалось под его телом в башне, а ее длинные ноги обвивали его талию.

Руки его начали гулять поверх ее одежды, а рот стал пробовать ее слабо надушенную шею. Все правила, установленные им для себя относительно женщин, разлетелись, точно прах. Одно из этих правил обязано было смениться на более гибкое. Если он не может на ней жениться, он должен любить ее, как если бы они были женаты. Возможно, она увидит в браке не просто ловушку, которую некоторые женщины расставляют на мужчин. Это просто свободно выдаваемое обязательство, как отдаваемое ею тело.

Он крепко ее поцеловал. Расстегнул блузку и захватил ладонями груди, проводя большими пальцами по атласной светло-коричневой поверхности, окружающей соски. Они встали, когда он стал брать их в рот. Тут в его голове завертелись всякие мелочи.

— Ребенок не вернется?

— По крайней мере, в течение часа.

Он поглядел ей в слегка перепуганные глаза, и кровь в его жилах закипела. Только подумать, что он это сделал всего лишь при помощи поцелуя!

— А твоя хозяйка?

— Дает официальный завтрак депутации жен местных политических деятелей. До чая я ей не понадоблюсь.

— А его сиятельство уехал в город на весь день. — Он стал гладить ей волосы по направлению к затылку, так что все ее тело охватила дрожь. — У нас есть время.

Возможно, только это у них и было. Так что он не собирался терять ни секунды.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Рейли подошел к двери и запер ее. Услышал, как у нее перехватило дыхание, когда щелкнул замок. Лицо мужчины, которое она увидала в зеркале, было каменно-твердым, а рот сурово сжат. Стянув с себя рубашку, он освободился от прочей одежды и велел ей сделать то же самое. Она повиновалась, но не без отразившихся в ее взгляде опасений. Ленточка из шелка скользнула на пол.

Он нашарил в комоде пакетик в обертке из фольги. Разбухшее дерево ящика со скрипом встало на место. Мелисса вздрогнула. Нервы ее были до предела обнажены, а голос надорван.

— Становись на четвереньки.

Вспышка внутреннего сопротивления сковала ее позвоночник. Она уселась на постели, подобрав под себя ноги.

— Что ты хочешь со мной сделать? — Ей следовало бы вначале подумать, а потом уж задавать этот вопрос столь призывным тоном.

— Это не план, а обещание. Каждый акт любви — это обещание.

Он намеревался ласкать ее всем своим телом, руками, всем своим существом. Он напитает ее желание до такой степени, что она станет до боли жаждать его, и это заведет ее еще дальше, чем они когда-либо заходили, когда его всего сотрясало от желания. Ее он тоже защитит.

И пока она смотрела, он облачил свой поршень в тонкий покров из латекса. Покончив с этим, он встал рядом с постелью и стал поигрывать с одним из сосков, пока тот не напрягся. Она прикрыла грудь ладонью.

— Для возлюбленных такого понятия, как скромность, не существует.

— Знаю, — проговорила она, едва дыша.

— Мы не обязаны жениться, если так тебе больше по душе. Но это не помешает мне желать всего, что у тебя есть и чем ты обладаешь. А начинается все с этого, Мелисса. — И он потянулся к ее талии и, приподняв ее, поставил на колени, так что ее тело расположилось параллельно его телу. И тут он сокрушил ее рвущим на части поцелуем, лишившим ее сил и воли.

Это не была уже известная ей нежность. Это была страсть, желание подчинять. И у нее внутри разыгралась вековая схватка между гордостью и повиновением, подстрекаемая захватывающим дыхание ощущением лежащих на теле его рук. Это был самый потаенный из невысказанных секретов и неисследованных желаний, сублимация и самоотдача. И в основе всего, на фоне потрясенных восклицаний и неумеренных желаний, находилось бесстыдное признание власти женщины над мужчиной.

Она целовала его везде, где он требовал. И когда она уже стояла на коленях, опершись на локти, то волосы ее распустились вокруг лица, словно шитый золотом занавес. Подняв руку, она откинула волосы на затылок, молчаливо предлагая ему поцеловать ее именно там.