Мужчина для классной дамы, или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака - [3]

Смысл слов эскулапа в юбке до меня доходит отнюдь не сразу. Я соскакиваю на холодный пол и как есть, босиком бросаюсь к врачихиному столу.

– Какой аборт, почему? Со мной что-то не в порядке?

– Так вы собираетесь рожать? Так бы сразу и сказали, а то молчит, как проштрафившаяся школьница. Вроде взрослая дама, – тут докторша в первый раз за прием смотрит на меня внимательно и вдруг улыбается. – Нынче редко рожают, – более миролюбиво объясняет она, – из десяти дай бог двое хотят ребенка, а остальные как заслышат про роды, так сразу на аборт бегут. И одевайтесь, ради бога.

Я выхожу на улицу и полной грудью вдыхаю свежий мартовский ветер. Мимо меня проходит молодая женщина с детской коляской. Неужели следующей весной я буду вот так же гулять по улицам, заботливо посматривая на мирно посапывающего малыша?! Он будет самым красивым, самым умным, самым-самым. Или это будет девочка? Моя малышка… Мартовское солнышко приятно согревает лицо, многоголосье птичьего гама, кажется, заглушает постоянный гул Московского проспекта. Сегодня я наконец-то чувствую, что в город пришла весна.

Я иду – да что там, лечу, радостно подпрыгивая, хоть докторша и запретила, домой в таком радостном настроении, какого у меня не было уже давно. Дело в том, что всю зиму я только и думала о своей, пока еще совсем короткой, но уже не очень-то счастливой семейной жизни. Что-то с самого начала пошло не так в нашем маленьком, только на двоих с мужем, интимном мирке. Павел красиво ухаживал за мной, но после свадьбы стал холоден и замкнут. Пытался не показывать вида, но я знала, что его раздражает, когда я говорю о чем-то, не касающемся лично его. Надо признаться себе самой: наше общение в последнее время сходит на нет. «Паша, иди ужинать. – Ага. – Вкусно? – Да, спасибо, детка». Ну почему же он все вечера молчит, уставившись в телевизор? Почему, когда я рассказываю о самом интересном – о забавной школьной жизни, об успехах своих безалаберных учеников, он упорно читает детектив или бульварную газету? А после наших перебранок по утрам мне порой хочется повеситься…

Но теперь… Я уверена, что теперь все должно измениться. У нас будет ребенок!

Я возвращаюсь в нашу любимую квартиру на улице Типанова, в которой из-за вечного молчания и угрюмого вида Павла мне было так одиноко последние месяцы. Все будет по-другому! Павел, я в этом ни одной секунды не сомневаюсь, будет счастлив, как счастлива я сама. У нас будет столько забот в ближайшие месяцы!

Одну комнату надо будет переделать в детскую. Я представляю себе, как мы с Пашей будем ходить по магазинам и подбирать веселые обои с мишками, или нет, с зайчатами. Как будем покупать кроватку и все-все, что нужно: пеленки, распашонки, малюсенькие ботиночки и курточки… Мне становится так хорошо и весело от этих мыслей, что я не выдерживаю и громко смеюсь. Взъерошенная ворона, сидящая на крыше чьего-то автомобиля, неодобрительно смотрит на меня и громко возмущенно каркает.

Наш сталинский двор серый и мокрый от стремительно тающего снега. Огромный полосатый соседский кот Василий дремлет, разомлев под весенним солнышком. Солнце везде: дрожит в грязных многочисленных лужах, в еще не намытых окнах, по мокрым крышам домов тоже скачут светло-желтые зайчики. Воробьи с шумом поднимаются в воздух – я вспугнула небольшую стайку забавных птичек, спокойно до моего появления возившихся у скамейки.

Засмотревшись на птиц, я ненароком ступаю в воду, делаю шаг, спеша покинуть гостеприимную лужу и выбраться на сухое пространство, и… зацепляюсь каблуком за ржавую железяку, одну из тех, которых так много валяется по весне в питерских дворах. Я падаю прямо на поребрик, вдоль которого тянется лужа.

Этого еще не хватало! Разлеглась тут, как Волочкова! Тоже мне – умирающий лебедь! Браниться я могу только на себя, что и делаю, пока поднимаюсь с земли, пока разглядываю разбитую коленку и порванные колготки, пытаюсь носовым платком очистить пальто и иду до подъезда. Весеннее настроение куда-то улетучилось, кружится голова, ломит поясницу, видимо, я очень сильно потянула бок, слегка мутит.

– Что случилось? – Павел встречает меня в дверях квартиры. Ласков, нечего сказать. Он оглядывает меня, чуть усмехаясь.

Муж явно собирается уходить. Белый плащ, наброшенный прямо на черный обтягивающий джемпер, потрясающе идет ему, и я в который раз любуюсь крепкой и стройной фигурой своего мужа. Я перевожу дыхание.

– Ничего страшного, просто споткнулась. Паша, нам надо поговорить.

– Вечером, все вечером. Видишь же, я спешу.

Раздражение отчетливо слышится в голосе Павла, но я предпочитаю этого не заметить. Я не могу ждать до вечера. Я несла эту новость, как драгоценный дар, и мне хочется поделиться с мужем своим счастьем немедленно.

– Паша, остановись на секундочку. Поговорим сейчас.

Кажется, Павел удивляется моей неожиданной твердости, по крайней мере снимает плащ и в ботинках нехотя идет на кухню. Ничего, потом вытру.

– Ну что там у тебя случилось? Да сними ты наконец это грязное пальто!

Он вальяжно перекидывает ногу на ногу, руками обхватывает колено – его излюбленная поза.

– Паша, у нас будет ребенок. Я сейчас была в женской консультации, и мне сказали, что срок девять недель.