Мужайтесь и вооружайтесь! - [141]
Много в душе Василия Бутурлина темного и постыдного за годы Смуты скопилось — алчность, жестокость, двоедушие, непостоянство, но нет-нет да и вспыхнет в ней свет неизъяснимый, любовь к людям, к земле родимой, гордость за русскую силу и веру, широту и братство в тяжкую пору, и возрадуется тогда его душа и заплачет, и затоскует, и умилится — вот как сейчас, на склоне переменчивого октября, под голубыми звездами, которые над Москвой и освобожденным от поляков Китай-городом зажглись, а скоро, даст Бог, и над Кремлем зажгутся…
Выслушав Бутурлина, Пожарский его действия одобрил и тут же новое поручение дал:
— А теперь, Василий Иванович, поезжай на Яузу к князю Трубецкому. Он нынче в радости, что его казаки у поляков Китай-город отобрали. Боюсь, как бы не вздумалось ему твои договоренности переиначить. Уж если ты со Струсем и Будзилой сумел общий язык найти, то с Трубецким и вовсе найдешь. По прежним-то временам вы близко знались. Вот и постарайся, чтобы завтра он у Покровского собора точно был. Жду тебя назад с его согласием.
Оставшись наедине с Мининым, Пожарский спросил:
— Что-то ты приумолк, сподвижник. О чем думаешь?
Минин ответил ему отрешенным взглядом. Казалось, он не услышал Пожарского. Но нет, вопреки этому взгляду последовал вразумительный ответ:
— Нынешний день в уме перебираю, Дмитрий Михайлович. Казаков Трубецкого за непослушание браню. Но и хвалю вместе с тем. Видишь, как все вдруг сошлось — позимняя Казанская, нечаянный приступ, место завтрашней встречи, которое Бутурлину пришло в голову именно у собора Покрова назначить. А мне видение было, что мы там с тобой в какой-то другой жизни повстречались… К чему бы это, понять не могу.
— Не можешь, так и не надо, Миныч. Спасибо, что в этой встретились. Нам бы ее с честью дожить. Как отцы завещали.
— Святые слова, — лицо Минина посветлело. — Сколько живу, столько многоцветию жизни и удивляюсь. Все в ней есть — свет и темень, счастье и горе, слабость и сила, смерть и рождение… Минувший день взять. Начался он вздорами казаков, а чем закончился? Всем миром поляков и литву из Китай-города низложили [115]. Даже самые низкие сердца на правом деле себя высокими показали. Даже самые далекие по роду и положению люди сблизились. Дело в завязку пошло. Вот я и думаю: наступит же такое благословенное время, когда ни в государствах, ни меж государствами розни не будет. Когда вражда по общему хотению отпадет, а ее место займут уважение и справедливость. Человеку немного надо. С одной стороны, излишества его губят, с другой — нищета неизбывная. Они ведь не меньшую вражду меж людей рождают, чем распри языков и вер. Разумную середину найти ой как трудно, но не безнадежно. Затем нам жизнь и дана, чтоб искать, а обретя — из рук не выпустить.
— Вот за это я тебя и люблю, друже, — поддавшись внезапному порыву, обнял Минина Пожарский. — За то, что не о себе в первую голову думаешь, а о жизни праведной.
— И ты мне тем же люб, — признался Минин. — Не тот живет больше, кто живет дольше, а тот, кто для людей…
Они не ложились спать до тех пор, пока не вернулся от Трубецкого Бутурлин.
— Сговорились! — не без гордости сообщил он. — Хотя и потрудиться пришлось. На радостях князь привередлив стал. Велел передать, что он сразу из своего городка на встречу отправится, а ты чтоб из своего ехал. На Красной площади и свяжетесь.
— Спасибо за труды, Василий Иванович, — успокоился Пожарский. — Теперь с чистой душой можешь отдыхать. Что хорошо, то хорошо, а будет лучше, так и увидим…
За Казанской следует ничем не примечательный Иаков день. Он выдался хмурым, ветреным. В такую погоду все тускнеет, становится серым и неприютным. Потускнела и Красная площадь. Река Неглинная, от которой подъем к площади ведет, подернулась зыбью, разбившей тонкий прибрежный ледок.
Оставив сопровождение на заставе у Неглинной, Пожарский отправился дальше один, как и было условлено. На этот раз площадь, зажатая между стенами Кремля и Китай-города, показалась ему широкой клочковатой улицей, уходящей вверх по склону до крутого обрыва над Москвой-рекой. Столетие назад здесь ничего не было. А Красной площадью называли лужок у Красного крыльца великокняжеского дворца. Со временем дворец разросся до размеров царского. Вместе с ним разрослась и площадь. Она выступила за стены сначала деревянного, затем белокаменного Кремля, заполнилась торговыми рядами. Не только в праздничные, но и в будние дни площадь кипела народом, радовала глаз яркостью красок и простором. Однако за годы иноземных нашествий и внутренних бед эти ряды, как и бóльшая часть Москвы, до основания выгорели. Тогда-то и появилось у Красной площади второе название — Пожар.
«Не гоже, когда Красная площадь Пожаром становится, — думалось князю. — Кабы не собор Покрова, ее нынче за Красную и не признать».
Впереди, в сером просвете крепостных стен, появились дорогие каждому русскому сердцу очертания — затейливо украшенные, многоцветные купола девяти храмов, расположенных вокруг первого, Покровского. Один из них по повелению царя Ивана Грозного построен над могилой любимого им ясновидца Василия Блаженного, а потому и весь собор Покрова нередко называют его именем: храм Василия Блаженного. И то, и другое название друг с другом не спорят.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
Новый роман Сергея Заплавного «Клятва Тояна» обращен к истории Сибири, России. В нем рассказывается о рождении Томска, которое пришлось на времена первой русской Смуты, удивительно напоминающей события сегодняшних дней.
Привет тебе, любитель чтения. Не советуем тебе открывать «Реквием» утром перед выходом на работу, можешь существенно опоздать. Кто способен читать между строк, может уловить, что важное в своем непосредственном проявлении становится собственной противоположностью. Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации.
Украинский прозаик Владимир Дарда — автор нескольких книг. «Его любовь» — первая книга писателя, выходящая в переводе на русский язык. В нее вошли повести «Глубины сердца», «Грустные метаморфозы», «Теща» — о наших современниках, о судьбах молодой семьи; «Возвращение» — о мужестве советских людей, попавших в фашистский концлагерь; «Его любовь» — о великом Кобзаре Тарасе Григорьевиче Шевченко.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Роман шведских писателей Гуннель и Ларса Алин посвящён выдающемуся полководцу античности Ганнибалу. Рассказ ведётся от лица летописца-поэта, сопровождавшего Ганнибала в его походе из Испании в Италию через Пиренеи в 218 г. н. э. во время Второй Пунической войны. И хотя хронологически действие ограничено рамками этого периода войны, в романе говорится и о многих других событиях тех лет.
Каким был легендарный властитель Крита, мудрый законодатель, строитель городов и кораблей, силу которого признавала вся Эллада? Об этом в своём романе «Я, Минос, царь Крита» размышляет современный немецкий писатель Ганс Эйнсле.
"Пётр был великий хозяин, лучше всего понимавший экономические интересы, более всего чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии, но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой".В.О. КлючевскийВ своём новом романе Сергей Мосияш показывает Петра I в самые значительные периоды его жизни: во время поездки молодого русского царя за границу за знаниями и Полтавской битвы, где во всём блеске проявился его полководческий талант.
Август 1917 года, мятеж генерала Корнилова удался. История пошла по новому пути. Верховный правитель России генерал Лавр Петрович Корнилов собрал вокруг себя истинных патриотов, таких, как Слащев, Кутепов, Деникин, а также Сталин, Дзержинский, Камо… И Россия не упала в анархию, удержала фронт, и вот уже проливы и Константинополь под рукой России. Но и германский гений не дремлет, и новое немецкое оружие стирает с лица земли Лондон и Париж. Война разгорается с новой силой и на суше, и на море, и в воздухе.
Черчилль поздно понял, что главная его ошибка заключалась в оказании поддержки Корнилову в его мятеже против Керенского. Но битва за Европу еще только начинается, и британскому бульдогу предстоит сделать многое, чтобы укротить русского медведя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!