Мужайтесь и вооружайтесь! - [134]
«Ведомо нам, — говорилось в ней, — что вы, сидя в осаде, терпите страшный голод и великую нужду, что вы со дня на день ожидаете своей погибели. Вас укрепляют в этом и упрашивают Николай Струсь и Московского государства изменники Федька Андронов и Ивашко, Олешко с товарищами, которые с вами сидят в осаде. Они это говорят вам ради своего живота. Хотя Струсь ободряет вас прибытием гетмана, но вы видите, что он не может выручить вас. Сдайтесь нам пленными, объявляю вам, — не ожидайте гетмана. Бывшие с ним черкасы на пути к Можайску бросили его и пошли разными дорогами в Литву. Дворяне и боярские дети в Белеве, Ржевичане, Старичане перебили и других ваших военных людей, вышедших из ближайших крепостей, а пятьсот человек взяли живыми. Гетман со своим конным полком, с пехотой и челядью 3 сентября пошел к Смоленску, но в Смоленске нет ни одного новоприбывшего воина, потому что польские люди ушли назад с Потоцким на помощь к гетману Жолкевскому, которого турки побили в Валахии… Войско Сапеги и Зборовского — все в Польше и Литве. Не надейтесь, что вас освободят из осады. Сами знаете, что ваше нашествие на Москву случилось неправдой короля Сигизмунда и польских и литовских людей и вопреки присяге. Вам бы в этой неправде не погубить своих душ и не терпеть за нее такой нужды и такого голода. Берегите себя и присылайте к нам ответ без замедления. Ваши головы и жизни будут сохранены вам. Я возьму это на свою душу и упрошу всех ратных людей. Которые из вас пожелают вернуться на свою землю, тех пустят без всякой зацепки, а которые пожелают служить Московскому государю, тех мы пожалуем по достоинству… А что вам говорят Струсь и московские изменники, будто у нас в полках рознь с казаками и многие от нас уходят, то им за обычай петь такую песню и научать языки говорить это, а вам стыдно, что вы вместе с ними сидели. Вам самим хорошо известно, что к нам идет много людей и еще большее их число обещает вскоре прибыть. А если бы даже у нас и была рознь с казаками, и то против них у нас есть силы, и они достаточны, чтобы нам стать против них»…
Ответ из Кремля, писаный от имени хорунжего Иосифа Будзилы, Трокского конюшего Эразма Стравинского и других региментаров польского войска, был скор, напыщен, язвителен и излишне многословен:
«…Письму твоему, Пожарский, которое не достойно того, чтобы его слушали наши шляхетские уши, мы не удивились, так как ни летописи не свидетельствуют, ни воспоминания людские не показывают, чтобы какой-либо народ был таким тираном для своих государей, как ваш, о чем если бы писать, то много нужно было бы употребить времени на бумаги… Впредь не обсылайте нас бесчестными письмами и не говорите нам о таких вещах, потому что за славу и честь нашего государя мы готовы умереть и надеемся на милость Божию и уверены, что если вы не будете просить у его величества короля и у его сына помилования, то под ваши сабли, которые вы острите на нас, будут подставлены ваши шеи. Впредь не пишите к нам ваших московских сумасбродств, — мы их уже хорошо знаем. Ложью вы ничего у нас не возьмете и не выманите. Мы не закрываем от вас стен; добивайте их, если они вам нужны, а напрасно царской земли шпынями и блинниками не пустошите; лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам своих людей. Пусть хлоп по-прежнему возделывает землю, поп знает церковь, Кузьма пусть занимается своей торговлей, — царству тогда лучше будет, нежели теперь при твоем управлении, которое ты направляешь к последней гибели царства…».
Список с этого бранчливого послания шляхтичей добыл для Тыркова Кирила Федоров, вхожий не только к воеводам, но и к дьякам ополчения. Дождавшись, когда Тырков ее прочитает, он возмущенно засопел:
— Каково, Василей Фомич, а? Выходит, это русский народ московских государей тиранит? Выходит, это он царскую землю шпынями и блинниками пустошит? Ловко! Еще и облаяли князя Пожарского на его милосердии. Да я бы их за такие слова в чернилах, коими они свои враки писали, утопил!
— Постой, Кирила свет Нечаевич, не кипятись, — невольно улыбнулся его молодой горячности Тырков. — Сам знаешь, за враки пошлин не берут. Чем они больше и нелепей, тем зацепистей. Но здесь враки не на голом месте построены. В них свой смысл есть. Вчитайся в них и поймешь, что речь тут о притязаниях королевича Владислава идет.
— Да ну… — поморщился Кирила. — Скажешь тоже…
— Ничего «не да ну». Владислав себя уже государем Московским возомнил, а народ ему вместе с папашей Жигимонтом от ворот поворот дал. Ну чем не тиран? Сперва на верность королевичу присягнул, а теперь его доверенных, как мышей в мышеловке, держит. Что для нас освобождение, то для поляков ложь и сумасбродство. Оттого паны и бранятся, что свое бессилие чувствуют.
Кирила торопливо перечитал ответ из Кремля и вдруг по-мальчишески рассмеялся:
— Выходит, и мы с тобой тираны этому Владиславу? Ну это же совсем другое дело! Как я сразу-то не сообразил?
Но Тырков его веселости не поддержал:
— Три недели, которые Ходкевич назначил, нынче истекли. А поляки — народ памятливый. Вот я и думаю, как бы они на заложниках, о которых ты как-то говорил, не отыгрались. Лишние рты им теперь в обузу…
Новый роман Сергея Заплавного «Клятва Тояна» обращен к истории Сибири, России. В нем рассказывается о рождении Томска, которое пришлось на времена первой русской Смуты, удивительно напоминающей события сегодняшних дней.
Свой творческий путь сибирский писатель Сергей Заплавный начал как поэт. Он автор ряда поэтических сборников. Затем увидели свет его прозаические книги «Марейка», «Музыкальная зажигалка». «Земля с надеждой», «Узоры», «Чистая работа». Двумя массовыми изданиями вышло документально — художественное повествование «Рассказы о Томске», обращенное к истории Сибири.Новая повесть С. Заплавного посвящена одному из организаторов Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» — Петру Запорожцу. Трагически короткая, но яркая жизнь этого незаурядного человека тесно связана с судьбами В. И. Ленина, Г. М. Кржижановского.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Благодаря мужеству и решительности капитана Покровского, командира одного из блокированных на подступах к столице воинских эшелонов, батальонам Корнилова удается прорваться к столице и низложить Временное правительство Керенского. Став Верховным правителем России, генерал Корнилов сумел остановить разложение армии и стабилизировать положение на фронтах. Впереди отражение попытки немцев высадить десант в Моонзунде и разгром противника на Кавказе, а у флота цель – Босфор и Стамбул.
Черчилль поздно понял, что главная его ошибка заключалась в оказании поддержки Корнилову в его мятеже против Керенского. Но битва за Европу еще только начинается, и британскому бульдогу предстоит сделать многое, чтобы укротить русского медведя.
Август 1917 года, мятеж генерала Корнилова удался. История пошла по новому пути. Верховный правитель России генерал Лавр Петрович Корнилов собрал вокруг себя истинных патриотов, таких, как Слащев, Кутепов, Деникин, а также Сталин, Дзержинский, Камо… И Россия не упала в анархию, удержала фронт, и вот уже проливы и Константинополь под рукой России. Но и германский гений не дремлет, и новое немецкое оружие стирает с лица земли Лондон и Париж. Война разгорается с новой силой и на суше, и на море, и в воздухе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.