Музей моих тайн - [93]

— Эх, и отфотографировались, — саркастически сказал Уилли Уиттон, и тут их сотряс еще один чудовищный удар.

— Это еще что за черт? — закричал Лен Тофт, и вдруг металлические осколки пронизали самолет, снаряд пробил нос, промахнувшись мимо Эдмунда на дюйм, и остальные осколки зарылись в паху бортмеханика Таффи Джонса.

Рядом с «Д (как Дог)» разлетелся еще один снаряд, самолет отбросило, и Эдмунда швырнуло вперед, в нос, откуда струился морозный воздух. Эдмунд мельком увидел через дыру пугающее зрелище — землю внизу — и поскорей перелез в кабину пилота. Кругом воняло кордитом, а самолет швыряло из стороны в сторону, как игрушку. «Господи Исусе», — тихо сказал Эдмунд, увидев Таффи Джонса — он весь трясся, но смотрел пустым взглядом перед собой, и розовая пена клубилась у него в маске, закрывая лицо. Тут самолет вошел в пике, и одновременно с этим голос сказал: «Помоги», и Эдмунду сперва показалось, что это Таффи, но он понял, что это Джонти Паттерсон. У Джонти осколками сорвало пол-лица, и он говорил углом рта, как плохой чревовещатель.

— Сейчас достану морфин, — сказал Эдмунд, но Джонти пробормотал:

— Нет, нет, помоги мне поднять самолет.

Им пришлось вместе налечь всем весом на штурвальную колонку, чтобы вывести самолет из пике. «Д (как Дог)» уже трясся, вибрируя по всей длине и дрожа, как только что Таффи Джонс. Эдмунд оглянулся на Таффи — тот обмяк в кресле, и глаза у него остекленели.

В интеркоме раздался вопль Мориса Дайти: «Я прыгаю!» — и одновременно Лен Тофт сказал: «Сержант Уиттон мертв — и здесь в хвосте охрененно здоровая дыра, через которую он выпал». Правый двигатель злобно выл, и Джонти пробормотал оставшейся стороной рта: «Выруби его». Эдмунд попытался вызвать Мака из хвостового отсека, но ответа не было. За спиной появился Лен Тофт.

— Господи Исусе! — воскликнул он при виде Таффи Джонса.

— По-моему, он мертв, — сказал Эдмунд. — Давай его отсюда уберем?

— Давай лучше прыгать, блин, — ответил Лен Тофт, и Эдмунд увидел, что у Лена уже надет парашют.

В левом двигателе начались перебои, и весь самолет трясся так, словно старался развалиться на куски. Вдруг в интеркоме послышался голос Мака:

— Какого черта у вас там творится?

— Где ты был? — спросил Эдмунд.

— Интерком не работал.

— Прыгайте, — сказал Джонти Паттерсон.

Он держался за штурвальную колонку и смотрел неподвижным взглядом прямо перед собой; из-за дыры в пол-лица он был похож на упыря. На ногах у него тоже была кровь, и до Эдмунда вдруг дошло, что мальчик умирает; но когда он попытался дотронуться до Джонти, тот пробормотал: «Прыгайте».

Из интеркома донесся неестественно спокойный голос Мака:

— Не могу прыгать, мой парашют разодрало на куски.

— Иди сюда к нам! — заорал Эдмунд, а самолет начал нырять носом, входя в пике.

Джонти Паттерсон пытался удержать рычаги, но Эдмунд оглянулся и увидел, что в боку фюзеляжа зияет дыра.

— Я пошел, — сказал Лен Тофт, пробираясь к аварийному люку.

В кабину пилота осторожно вошел Мак:

— Левый двигатель горит, а в фюзеляже такая дырка, что Уэльс пролезет… — Он увидел искромсанное лицо пилота. — Черт побери, что случилось?

— Прыгайте, — снова сказал Джонти Паттерсон.

— А ты, кэп? — спросил Эдмунд, надевая парашют.

— У меня ноги не шевелятся… Прыгайте, мать вашу! — пробормотал Джонти Паттерсон и впервые показался им очень взрослым.

— Мы тебя не оставим. — Теперь Эдмунду приходилось кричать, чтобы его услышали за ревом самолета.

— Идем, — сказал Мак, двигаясь к аварийному люку. — Его наградят посмертно; а мы можем спуститься на одном парашюте — я знаю, так делают.

«Д (как Дог)» уже пикировал совсем круто, и желтые языки пламени лизали фюзеляж изнутри. Эдмунду и Маку приходилось бороться с центробежной силой, которая пыталась притянуть их к самолету. Они высунулись из люка до пояса, и ветер ударил их с такой силой, что невозможно было дышать. Эдмунд решил, что им не выбраться из люка, а даже если они и выберутся, то не смогут в падении достаточно удалиться от самолета. Ветер не давал им взглянуть на хвост бомбардировщика, но если бы дал, то зрелище было бы малоутешительным: Лен Тофт, точнее, то, что от него осталось, запутавшееся в парашюте, было намотано на хвостовую часть. Эдмунд и Мак не осознавали также, что самолет пылает уже во весь размах крыльев и что элероны правого крыла висят ошметками. Но они точно уловили момент, когда правый двигатель оторвался от крыла, потому что умирающий самолет накренился на одну сторону и вышвырнул их из люка.

Они стали падать, цепляясь друг за друга, как сросшиеся лицами сиамские близнецы, и когда пролетали мимо горящего левого крыла, рваный кусок металла зацепил Эдмунда и вспорол ему руку. Земля летела навстречу с невообразимой скоростью. Из-за ясной луны и плотного снежного покрова на полях все было видно, как днем. Эдмунд в панике дернул за шнур парашюта здоровой рукой, но из-за этого перестал прижимать Мака к себе, и когда купол парашюта с рывком расправился, руки Мака, обнимавшие Эдмунда за шею, разомкнулись — и Мак бесшумно полетел вниз, растопырив руки и ноги, как морская звезда.

Эдмунд плыл в воздухе, спускаясь, — голову наполняла легкость, почти эйфория, и он осознал, что читает в уме стихи: «Восставь меня, ведь близок смерти час: встречаю смерть, навстречу смерти мчась».