Музеи Парижа - [38]
Неподалеку от «Врат ада» на песчаной площадке стоят «Граждане Кале» (1884-1886) – одно из лучших произведений Родена. Если во «Вратах ада» господствовали тоска, страдание, то «Граждане Кале» утверждают величие и силу человеческого духа. Шесть почетных жителей города Кале идут на смерть ради спасения сограждан. Старинные хроники сохранили их имена, а скульптор наделил каждого индивидуальным характером. Один из смертников не в силах освободиться от мучающего его вопроса: нужна ли жертва? Вот второй – старик, опустивший голову, с трудом передвигает ноги. Его поступок глубоко осознан, продуман. А рядом совсем иной человек. В отчаянии он заламывает руку. Особенно величаво, как бы завершая всю гамму психологических характеристик, решен образ Жана д'Эр. Это настоящий герой, самоотверженный, решительный и в то же время исполненный горечи и негодования. Он скорбит за свою страну и идет на смерть, понимая, что приносимая им жертва не бессмысленна, а необходима. Не случайно именно в его сильных руках ключ от города. По замыслу скульптора группа должна была стоять на одном уровне с прохожими, без всякого постамента. Такая композиция открывала новые, дополнительные возможности. В самом деле, когда подходишь к героям Родена, как-то невольно «берешь с них мерку», сопоставляешь себя с ними не только физически (по росту), но и морально, нравственно. Сила духа, стойкость, раздумье, выраженные в этих образах, настолько всеобъемлющи, что заставляют спросить себя: «а способен ли я на такое?» Чувства и мысли Родена – это чувства и мысли с большой буквы. Они не оставляют равнодушных.
О. Роден. Портрет Далу. 1883 г.
Справа от отеля Бирон, в тенистой глуши парка, перед посетителем встает еще один образ. Это В. Гюго, над проектом памятника которому Роден работал начиная с 1897 года. Скульптор встречался с писателем и лепил его портрет с натуры. Однако памятник получил символическое звучание. Тяготение к символике было вообще характерно для Родена, но нередко он нарушал обобщенно-символический замысел введением натуралистических подробностей, предельной конкретизацией образа. В памятнике Гюго детально моделированное обнаженное старческое тело и трактованная как станковый портрет голова явно противоречат аллегории.
Иное дело памятник Бальзаку (1897). В залах отеля Бирон собраны этюды к нему; Бальзак обнаженный, голова Бальзака. Но сама статуя находится не в музее, а на углу бульваров Распай и Монпарнас. Бальзак изображен в накинутом на плечи халате, с отекшим лицом и растрепанными волосами, но ни одна, решительно ни одна деталь не кажется обыденной, повседневной. Это не просто портрет, а сконцентрированное, пластическое выражение творчества писателя, всех тех десятков томов, тысяч и тысяч строчек, которые вышли из-под его пера, всей могучей жизненной правды его искусства. Это «художественное определение» места писателя в истории французской литературы.
Но вернемся в отель Бирон. Сколько статуй, групп, статуэток, набросков посвящено теме любви! Первые нежные прикосновения, сплетенные в страстном объятии тела, мольба об ушедшем – все разные, новые варианты темы. Порою скульптор кажется грубым, позы его героев слишком смелыми, а ракурсы рискованными. Иногда проявляются элементы сентиментальности, салонной слащавости, эротики. Но лучшие работы говорят о полнокровном реализме творчества мастера. В них воспета любовь одухотворенная и поэтичная. «Для тех, кто умеет видеть,- не уставал повторять скульптор,- обнаженное тело полно глубочайшего смысла». Друг за другом проходят перед глазами пленительные образы женщин. И вдруг среди страстных прекрасных фигур появляется старуха – «Та, которая была прекрасной Ольмиер» (80-е годы). Плавность контура сменилась дробностью, округлость форм – угловатостью. «Ольмиер» – трагическая поэма старости, увядания, бессилия. .. Но старость для Родена – лишь звено жизненного пути. Коснувшись ее, он вновь возвращается к ликующей молодости, его рука, подобно «Руке творца», начинает создавать трепетные, гибкие тела.
Роден был признанным портретистом. И в этой области он отдал дань моде, господствующим художественным вкусам. В некоторых женских портретах чувствуется тяготение к внешней красивости, поиски живописных эффектов. Портреты мужчин более содержательны. Особенно запоминается бюст скульптора Далу (1883), которого Роден хорошо знал. Нервный, порывистый Далу прекрасен внутренней красотой, свойственной личностям творческим, активным. Его «одержимость» великолепно понята собратом по искусству.
О. Роден. Мыслитель
В музее посетитель встречается не только с пластикой, но и с рисунками. Почти всегда это рисунки обнаженной натуры. Женщина скручивает пышную копну волос в прическу, женщина, стоящая спиной, резко изогнулась, как бы отталкиваясь руками от чего-то невидимого, женщина сидит, подобрав под себя ноги и охват-ив их руками. Везде главное выразительное средство – линия, то плавная, текучая, то прерывистая, словно уточняющая свое место среди множества себе подобных. Легкая моделировка, иногда подцветка придают формам округлость, объемность, но не заглушают трепетного росчерка карандаша или пера. Рисунки для Родена были «подсобным материалом», в них он изучал движение, отбрасывал детали и сосредоточивал свое внимание на основном.
