Муза художника - [81]

Фрейя вспомнила дверь, открывающуюся в темную комнату, и покрытую золотом и светом елку. Она почувствовала, как какая-то часть ее памяти проясняется, словно поверхность картины, с которой реставратор удаляет пятно.

Оставив самую болезненную часть истории позади, София вернулась к своему обычному бодрому тону и продолжила:

— Но позволь мне рассказать о твоей матери кое-что еще. Она просила всех жен дипломатов приносить ей вещи для нуждающихся румын, и мы делали это, даже не сообщая мужьям. Ты должна об этом знать. Маргарет кажется некоторым людям поверхностной и слабой лишь по одной причине. Она испытывает большое отвращение к… ссорам. Думаю, у нее был волевой отец, и, конечно, твой отец такой же. Маргарет никогда не могла высказать свою потребность или недовольство, если это вступало хоть в какое-то противоречие с желаниями ее мужчины.

— Сейчас она способна постоять за себя намного лучше, — сказала Фрейя.

Как раз пройдя через все те ссоры с Логаном, которые привели к разводу, Маргарет и изменилась. Но Фрейя не думала, что Софии будет интересно слушать об этом. Или о том, как сама она постоянно работала над собой, стремясь впечатлить Логана острым умом и памятью, чтобы ни в коем случае не стать объектом его уничижительных высказываний. Фрейя рано приняла решение, что, в отличие от Маргарет, никогда не будет выглядеть в глазах отца глупой или недостойной.

— Но вы правы относительно того, какой она была. Мама рассказывала мне, как все время старалась угодить людям, дать им то, чего они хотели.

— Да, если требовалось проявить сочувствие, или интерес, или предложить помощь, или что-то отпраздновать, Маргарет справлялась с этим, как королева, как богиня! Она была рада оказать свои услуги и наслаждалась жизнью. Но стоило только возникнуть малейшим препятствиям или если кто-то просил твою мать сделать то, что было ей не по нраву, она была не в состоянии бороться или сопротивляться, терялась и затихала. Ты это видела.

Фрейя помнила, как Маргарет выходила из комнаты, пока она нетерпеливо открывала поздравительные открытки и подарки, которые присылали ей Алстеды. Как избегала ее конфронтационных вопросов о разводе и об отъезде Логана. Мать сначала ретировалась под предлогом каких-то дел, а затем делала вид, что забыла, переключая ее внимание на торты с горьким шоколадом и печенье с корицей в форме звезд.

Фрейя почувствовала, что головная боль, которой так часто сопровождались ее попытки читать дневник, не прошла бесследно. Вероятно, заметив, как она поморщилась, София нахмурилась:

— Прости, я слишком много говорю. Я редко вспоминаю те времена, те тяжелые времена. Это, наверное, из-за разговора с Маргарет и от чувства огромного облегчения…

Она запнулась.

— Когда наши права на картины, да и сама их подлинность подвергались сомнению, это было так… В любом случае, теперь все кончено.

— Но вы сами ведь никогда не сомневались? — спросила Фрейя и испугалась собственных слов.

Это она теперь испытывала сомнения и была совсем не уверена, как ей поступать дальше. Учитывая все недавние откровения Софии, девушка чувствовала себя виноватой в том, что не рассказала миссис Алстед об истинной цели своей поездки в Копенгаген, которая имела мало общего с походами по музеям и празднованием дня летнего солнцестояния.

— Теперь, когда все улажено, я могу тебе признаться. Дело в том, что у меня действительно имелись некоторого рода сомнения. Это было очень глупо. Мне не стоило волноваться.

— Это как-то касалось… связи между картинами и дневником?

Фрейя еле заставила себя произнести этот вопрос. Теперь она вернулась к мыслям об орхидее и о том, почему именно этот вид Риис избрал для своих картин. Узнал ли Виктор каким-то образом о том случае из детства Северины, о соревновании между братом и сестрой, которое его жена описала в дневнике? И почему это стало единственным исключением из его правила рисовать только реальные предметы?

— Нет, дневник тут ни при чем. Это связано с Бухарестом и с тем румыном, с которым подружился Йон. Я упоминала об этом. Не знаю, помнишь ли ты его. Он работал водителем в нашем посольстве. Это из-за него мы уехали.

— Так это из-за него! Из-за того румынского шофера! — произнесла Фрейя, чувствуя, как груз сваливается с ее плеч.

Для девушки было непередаваемым облегчением узнать, что все-таки это не из-за ее отца.

— Да. Он был агентом тайной полиции. Они устроили ловушку. Но это еще не все. Легенда Михая заключалась в том, что он якобы хотел бежать на Запад. Он был некоторым образом связан с миром искусства, на чем и играл, разговаривая с моим мужем.

Фрейя молчала, и София продолжила:

— Знаю, я слишком много говорю о нем; просто это бередит старые раны. Но до настоящего времени именно он и был источником моих сомнений. Этот Михай всегда вызывал у меня подозрения, я с самого начала чувствовала: Йона используют. После того как он предал моего мужа и мы были вынуждены уехать, у меня начала закрадываться мысль, что, имея доступ в наш дом и пользуясь нашим доверием, Михай мог подменить одну или несколько картин фальшивками, изготовленными его дружками-художниками, у него было достаточно для этого времени. Затем он мог продать оригиналы на черном рынке или обменять их на политические льготы. Теперь тебе известна еще одна причина, по которой я не могла пройти через все это в одиночку. Я ужасно боялась, вдруг в результате проведенной галереей экспертизы выяснится, что некоторые или даже все картины — ничего не стоящие подделки.