Mutter - [3]

КУЗЬМИН. Вот те раз…

ПРИЩЕПА. Смотри, какой мир старый – земля древняя, небо еще древнее, а эти… молодые ходят по нему, как у себя дома…

КУЗЬМИН. А они и впраду у себя дома.

ПРИЩЕПА. А мы тогда где?

Кузьмин не успевает ничего сказать, в комнату входит Артурчик, сын Сафрыгиной.

АРТУРЧИК (тяжело сопя). Здравствуйте.

САФРЫГИНА (подбегает к нему, целует его). Сыночка моя!

Остальные деликатно выходят из комнаты.

САФРЫГИНА (ставит ему стул, сама садится напротив на свою кровать). Что ты бледный такой, сынок?

АРТУРЧИК. Колю Сатова башкиры замочили…

САФРЫГИНА (всплескивая руками). Ой! Беда, беда…. Когда?

АРТУРЧИК. Полгода назад. А теперь как без него бабки вытаскивать? Срок уже вышел, Череп кричит – «давай номер счета!»… Я улыбаюсь, что делать…

САФРЫГИНА. Скажи Черепу, что у вас уговор на год был, а если у него вода в жопе не держится, так пусть Рашпиля трясет, он ведь с Колей в Питер ездил, наверняка что-то знает… Чайку хочешь?

АРТУРЧИК. Угу.

САФРЫГИНА (суетится возле тумбочки, достает кипятильник, чай, печенье, наливает из бутылочки в стакан воды, опускает туда кипятильник). Ты главное сосредоточься, не то еще пережили… Соберись сыночка, помнишь когда Мультика убили и саратовских на «арбуз» посадили? Ты ведь тоже тогда сам не свой ходил, по ночам не спал… И чем все кончилось? Вот так сынок надо, жизнь она слабых не любит… А ты у меня сильный. Как отец при жизни говорил? «Все говно, кроме мочи»… Уныние это ведь, сынок грех тяжкий…

АРТУРЧИК. Ну да…

САФРЫГИНА. Как у тебя с этой…как ее… Анжела, да?

АРТУРЧИК. Щас другая, Викой зовут…

САФРЫГИНА. Тоже хорошая?

АРТУРЧИК. Почему тоже?

САФРЫГИНА. Ну разве с тобой плохая может быть?

АРТУРЧИК. Ну да…

САФРЫГИНА. Ты чего печеньки не ешь? Щас погоди, чайку заварю…

АРТУРЧИК (ставит стакан). Пойду я мам, время уже нет.

САФРЫГИНА. Вот возьми с собой печенек-то (засовывает ему в карман печенье) Пока ехать будешь, пожуешь…

Артурчик тяжело встает, затем лезет во внутренний карман пиджака достает студийную кассету.

АРТУРЧИК. Да мам, с днем рождения тебя… (неуклюже обнимает Сафрыгину и целует ее в щеку, протягивает кассету)

САФРЫГИНА (берет кассету, вытирает слезы). Спасибо сынок, не забыл…

АРТУРЧИК. Ну, все бегу… (протягивает кулак) Все чики-пики…

САФРЫГИНА (ударяет его кулак своим сухеньким кулачком) Все хай фай!

Артурчик выходит из комнаты. Сафрыгина садится на кровать, целует кассету и прячет ее в тумбочку. Поворачивается к портрету Мэнсона.

САФРЫГИНА. Видал, какого сына вырастила, раз и навсегда…

Входят остальные обитатели комнаты, рассаживаются по своим кроватям. Некоторое время молчат.

ПРИЩЕПА (смотрит на часы). Пол-второго… учим роли…

Все, кроме Прищепы берут свои листки, читают. С тележкой полной тарелок входит Валера. Ставит тарелки на стол. Прищепа встает и выходит из комнаты. Кузьмин подходит к Валере .

КУЗЬМИН (трогая Валеру за рукав). Валер…

ВАЛЕРА. Ну?

КУЗЬМИН. Ты чего с отцом так? Он же переживает, места себе не находит…

КИРИЧЕНКО. А то и правда Валерушка…

ВАЛЕРА. А вы не суйтесь не в свое дело и все нормально будет.

САФРЫГИНА. Вот она кровь родная…

ВАЛЕРА (нервно). А что вызнаете о нем? Это он сейчас такой благостный… а я… я ведь все помню! Он матери всю жизнь поломал… постоянно студентки эти, как же «светило» блядь! Вечно пьяный, в помаде… Дома шаром покати, а он с банкета на банкет, за десять лет ни одной статьи…

КУЗЬМИН (устало). В общем Валер, если ты его хоть раз еще ударишь, мы на тебя управу найдем. Это я тебе как юрист говорю, у меня связи еще остались…

Валера поворачивается и ни слова ни говоря выходит из комнаты.

КИРИЧЕНКО. Тележку забыл…

КУЗЬМИН. Я откачу.

Кузьмин берет тележку и выкатывает ее в коридор.

САФРЫГИНА. Во расти их, после этого…

КИРИЧЕНКО. Ничего срастется…

Входят Кузьмин и Прищепа.

ПРИЩЕПА. Почему не обедаем? Артист должен быть теоретически голоден, даже когда он практически сыт…

Все садятся за стол, звенят ложками.

КУЗЬМИН. Третья палата пантомиму готовит… Хорошо бы мы вместе смотрелись…

ПРИЩЕПА. Театр глухонемых пенсионеров…

КУЗЬМИН. Интересно, а есть такой?

ПРИЩЕПА. По-моему, в Голландии или в Швеции, есть театрик… Шекспира ставят, Кальдерона.

КИРИЧЕНКО. А зрители тоже такие?

ПРИЩЕПА. А зрители слепые…

Кузьмин и Прищепа смеются.

КИРИЧЕНКО. А я когда маленькая была, к нам в Узюково художник из города переехал – Василий Павлович, он глухоту по своей интеллигентности получил… Где-то в обществе был, народу много, а ему чихнуть захотелось, он терпел-терпел, в сторону отвернулся. Нос, что есть силы зажал… а перепонка – хрясь и лопнула… Жена от него ушла, детей у них не было, он все продал и в деревню… Мы к нему любили бегать, смотреть как он рисует… Чудные картины такие. Одну вот хорошо помню, как будто сажей нарисована… На берегу реки домик разрушенный стоит, а в воде он церковью отражается… Все он нам конфеты совал, в город поедет, себе краски, нам конфеты…

Некоторое время едят молча.

КУЗЬМИН. Все поели? Я тарелки отнесу…

Ему складывают стопкой тарелки, он относит их из комнаты.

ПРИЩЕПА (садясь на свою кровать). Ну девчонки, чего кому по тексту не ясно?

САФРЫГИНА (смотрит в свой листок). А чего тут не ясного? Проститутка она и есть проституткой…