Мутные воды дельты - [34]

Вскоре я начинаю осторожно поворачивать лодку к тому месту, где барахтается Вита и иду по широкой дуге, а не по диагонали, потому что неправильно рассчитал расстояние. Я пытаюсь понять, где мне нужно остановить лодку, чтобы подобрать девчонку, но тут соображаю, что забыл, как глушить мотор. Я судорожно роюсь в памяти, снова выпрямляя лодку, чтобы не переехать Виту. Румпель липкий и скользкий от моего пота и крови с ободранной ладони.

Через несколько минут лодка проносится мимо Виты, и она пищит сквозь тарахтенье мотора, чтобы ее спасли.

— Сейчас! Держись за лодку! — ору я в ответ и тут же понимаю, что нужно быть абсолютным идиотом или девчонкой, чтобы не сообразить, как остановить моторку. Я до упора выворачиваю рукоятку газа, она несколько раз дергается, и мотор, закашлявшись, глохнет, и лодка бесшумно скользит по течению.

Я оборачиваюсь — Вита вместе с лодкой метрах в десяти от меня и продолжают удаляться. Хотя их тоже несет течение, скорость моей лодки пока еще выше.

— Ленька, это ты?! — визжит Вита пронзительно. — Ленька, забери меня отсюда! Куда ты?! Не уплывай!!!

В ее голосе слышатся слезы и неприкрытый, непритворный детский ужас, и вся моя ярость, которую я вместе с помощью собираюсь обрушить на глупую девчонку, вдруг куда-то пропадает. Злиться на это жалкое, мокрое, испуганное существо невозможно — его можно только пожалеть. В конце концов, Вита украла лодку не ради забавы.

— Давай, плыви сюда! — кричу я ей и машу рукой. — Сюда плыви! А то лодку уносит!

— Не могу! У меня руки не отцепляются!

— Как это не отцепляются?!

— Никак! Я боюсь! И лодка уплывет!

— Пусть плывет — потом поймаем. Плыви, я тебя вытащу!

— Не могу! Вот ты подойди, тогда я смогу отцепится! У меня руки болят! Не сгибаются!

Конечно, нагреблась веслами — натрудила руки с непривычки, вот теперь и болят. Разумеется, плыть она не сможет. Прямо как я, когда… Я ожесточенно мотаю головой, отгоняя дурное, утираю ладонью нос и наклоняюсь за веслами — мне хочется вытащить Витку как можно быстрее, а с мотором слишком много возни — еще неизвестно, заведется ли он снова, да и маневрировать с ним вблизи от Виты опасно. Лезть же в воду у меня нет никакого желания.

Большие, с дюралевыми лопастями весла тяжелые, длинные, и мне приходится изрядно помучиться, чтобы вставить их уключины в гнезда. Я кое-как разворачиваю лодку и пытаюсь грести, но при моем росте, коротких руках и ширине лодки это сложно и неудобно. Лодка идет по какому-то странному маршруту, пару раз прокрутившись вокруг своей оси, и с каждым гребком я все сильнее и сильнее вывихиваю себе руки. За плеском весел я слышу, как Вита то и дело взбултыхивает ногами, и неожиданно для самого себя кричу:

— Ногами не шлепай! Просто держись за лодку и все! Не утонешь! Не шевели ногами!

— Почему? — удивленно спрашивает она.

Действительно, почему? Что мне ей ответить? Что ее мельтешащие ноги может увидеть кто-то внизу?

— Делай, как сказано!!! — рявкаю я, изо всех сил вцепляясь в весла, но мокрые рукоятки выскальзывают из моих пальцев, слишком толстые для них. Все же я кое-как продвигаюсь вперед и вскоре оказываюсь в метре от Виты, и теперь мне хорошо видно ее бледное, испуганное и словно сведенное судорогой боли лицо. В сдувшуюся лодку она вцепилась крепко — не оторвешь — даже пальцы побелели.

— Лень, а у меня весла уплыли, — говорит она жалобно и, похоже, вот-вот разревется. — Ой, что мне будет!.. И шляпка моя уплыла!

Я бросаю свои весла, вскакиваю и пытаюсь дотянуться до Виты, но лодку слегка относит в сторону, и мои пальцы впустую схватывают воздух, и «Казанка» слегка качается, и я отшатываюсь, испугавшись, что вывалюсь в воду.

— Ладно, ты можешь хоть чуть-чуть подплыть?! — раздраженно спрашиваю я у Виты. Она кивает и снова начинает шлепать ногами, поднимая брызги, и меня снова окатывает холодом — на самом-то деле я бы предпочел, чтобы она совсем не двигалась. Мне очень сильно не по себе — наверное, так чувствует себя муха, прохаживаясь возле паутины.

— Стой, — говорю, — я сам!

Я делаю веслами жалкий гребок, но одно весло тут же выскакивает у меня из скользких пальцев, лодка дергается и рукояткой другого весла я наношу себе сокрушительный удар в грудь, и на мгновение утрачиваю к Вите всякий интерес. Потом бросаю весло и встаю. Вита совсем рядом, и ей нужно только протянуть руку, чтобы я начал ее вытаскивать.

— Руку дай! — я протягиваю ей свою ладонь, но Вита мотает головой.

— Не могу — больно!

— Дай руку, а то запущу мотор и уплыву! — начинаю я угрожать.

— Не могу.

Я наклоняюсь и пытаюсь схватить ее за плечо, но у меня ничего не получается, а до предплечья я не достаю. Я начинаю свирепеть, но злость вызвана страхом, я хочу сделать все как можно быстрее и уплыть, потому что уже появляется знакомое противное ощущение полета, а если страх полностью завладеет мной, то я могу потеряться. Но внимательно присмотревшись к Вите, я понимаю, что угрозы здесь не помогут, и оглядываюсь в поисках другого способа. Мой взгляд падает на швейцарский нож — он так и валяется раскрытый на дне, и солнце весело отражается в гладком серебристом металле и блестящей рукоятке. Я хватаю нож, поворачиваюсь к Вите и зазывно кручу рукой почти прямо перед ее глазами.