Мутные глаза совести - [3]

Хаксли снял кожаную шляпу с ярко-зеленой лентой, расправил длинные черные волосы с проседью и слегка распустил узел бежевого галстука. Присев, он отодвинул тарелку, из которой только что ел Серый, и махнул рукой официанту.

— Милейший, приберите здесь. И, пожалуйста — мартини. Без оливок. — он повернулся к Анатолию, прищурил бесцветные мутноватые глаза и широко улыбнулся. — Хороший парень. Крепкий. Славянский тип. Не наркоман. Протянет года два, может три… Куда вы его пристроили? В "Мартиан Колониан Пруст?" Или в "Корпорейшен оф Фобос Девелопмент?"

Анатолий отложил вилку и поморщился.

— Вам есть что мне предъявить, Хаксли? Сомневаюсь. А потому, будьте так любезны, оставьте меня в покое.

Хаксли улыбнулся еще шире, подкрутил ус и ответил:

— Ну что вы, Анатоль! Конечно, мне нечего вам предъявить. Иначе вы бы уже лежали лицом вниз. Даже если вас сейчас обыскать и изъять документы этого несчастного, которому вы только что выписали пропуск в ад, вам все равно нечего будет предъявить. Вы высококлассный профессионал, надо отдать должное. Как обычно, никто из моих людей не заметил применения никаких специальных устройств, или наркотических препаратов для одурманивания. Даже спиртного ваш клиент практически не пил. И тем не менее, вам удалось его обработать. Как и многих других. Знаете что?

— Что?

— Вы меня раздражаете, Анатоль.

— Неужели?

Хаксли принял от официанта мартини и сделал глоток.

— Хотя возможно я неправильно выразился по-русски. И вообще, может лучше английский? Французский? Немецкий? Э-э-э… Арабский?

— Не утруждайте себя, господин Хаксли. Ваш русский безупречен. Так чем же я вас раздражаю?

Хаксли отставил бокал, вытащил из кармана огрызок сигары и стал окончательно похож на не очень успешного сутенера из пригорода Нью-Орлеана.

— Вы лучший рекрутер на моей памяти. Этот ваш Серджио Колясенко, или как его там, будет юбилейным, пятидесятым рекрутом. Кстати, почему вы не кушаете? — Он перегнулся через стол и внимательно осмотрел нетронутую тарелку Анатолия. При этом немного пепла с его сигары просыпалось прямо на блюдо. — О… У вас пропал аппетит. Это бывает, когда отправляешь своих друзей на верную смерть.

Анатолий с непроницаемым лицом смотрел, как бармен протирает бокалы.

— Так вот, о чем это я?

— Вас беспокоил мой аппетит…

— Увы, нет, Анатоль. Меня беспокоит та легкость, с который вы отправляете своих бывших друзей, знакомых и просто случайных людей в рабство. Олег Никифоров, да так кажется? Вы с ним сидели за одной партой в школе, а после школы играли в лапту…

— В футбол…

— Да, и в футбол. Он умер в позапрошлом году на нелегальном прииске "Шерил Голд". Сгнил живьем от тройчатой венерианской гангрены. Он умер в рабстве, в возрасте двадцати шести лет. Евгений Мень, Александр Солодов, Виктор Плахотник, нелегальный прииск "Церера Аквактик" — все они были отправлены в расход, немощными стариками, не дожив до двадцати пяти. Все остальные проходят как пропавшие без вести, но мы то с вами знаем, Анатоль, какая участь им была уготовлена.

— Никого из этих людей я не видел много лет. Возможно, что они и пропали без вести, но мне об этом ничего не известно.

Хаксли развел руками и покачал головой.

— Ах, Анатоль, Анатоль… Я оставлю вас в покое, на некоторое время, разумеется. Пока вы не сделаете по настоящему крупной ошибки. Скажите мне только одно. Вы заработали внушительные сумы на работорговле. Я знаю о ваших счетах, и о многом другом тоже. Я знаю о вашей семье, о любимой жене и дочери, о домике на Мальте. Вы хороший биохимик и могли бы трудится в "Сентре Ресерч лтд" на Луне. А еще я знаю, что вас чертовски мучает совесть. Я знаю, что вы не спите по ночам, а засыпаете, лишь для того чтобы проснутся в поту от кошмара. Скажите мне, зачем вам все это? Зачем вы берете грех на душу?

Анатолий посмотрел в мутные, словно задымленные глаза агента, и ответил.

— Я скажу вам, Говард. Но боюсь, вы не поймете.

— Это почему же?

— Это потому, что вы родились в Монреале, закончили колледж, отслужили в вашей пряничной армии и получили должность на государственной службе, с хорошей пенсией в перспективе. А я родился на свалке цивилизации, мои родные, кто не погиб в гражданскую, сгнили в лагерях, на помойках, на рисовых чеках и грибных плантациях. Я всего добился сам, я выгрызал из этой жизни каждый лакомый кусочек, который вам доставался просто так. И теперь я не хочу жить на этой планете. Я не хочу чтобы здесь жил мой ребенок. И потому мне нужны деньги. Большие деньги, Говард.

Хаксли с интересом посмотрел на него и сказал.

— Ну, сомневаюсь, что работорговля может служить оправданием для ваших личных трагедий. С другой стороны, я вас понимаю, Анатоль. Вы хотите сбежать? Меня радует этот факт. Ведь если мне не удастся засадить вас в лагерь, то однажды придется вас просто пристрелить, как собаку. А этого мне поверьте совсем не хочется… Поэтому, чем скорее вы покинете Землю, тем лучше для вас. Кстати, вы уже подобрали себе теплое местечко?

Анатолий пожал плечами.

— Ну… "Сентер Эволюшн" Титан..

— О да… Наслышан. Чудесное место. Хотя… — Хаксли полез за пазуху и вытащил голографический планшетник. Пощелкав сенсорами, он выбрал картинку и показал Анатолию. — Вот смотрите. Мечта, так сказать. "Галактик-Сити", Каллисто… Мои доходы не сравнить с вашими, Анатоль, а потому для меня это так и останется мечтой. Вам вполне должно хватить на небольшую резиденцию, и еще останется на безбедное существование…