Мутант - [44]

— Я сделаю то, что мне скажут. Я не главный.

— Нет. Но, может быть, твои друзья? Связи! Если бы у меня были такие же связи, как у тебя, я бы отсиживал зад, загребая деньги за ту же работу. Только я бы делал эту работу лучше — много лучше.

— Я не вмешиваюсь в твои дела, — сказал Беркхальтер. — Ты продолжаешь торговать, не так ли? Я занимаюсь своими делами.

— Да? А откуда я узнаю, что ты говоришь кочевникам?

— Мои записи открыты для всех.

— Да?

— Конечно. Моя работа состоит лишь в том, чтобы поддерживать мирные отношения с кочевниками. Не заниматься никакой торговлей — кроме той, которую они захотят — и тогда я отсылаю их к тебе.

— Это хорошо звучит, — сказал Сэлфридж. — За исключением одной вещи. Ты можешь прочитать мои мысли и сказать кочевникам о моих частных делах.

Охрана Беркхальтера спала; он ничего не мог с этим поделать. Он, сколько мог, выдерживал метальную близость человека, хотя это было все равно, что дышать грязным воздухом.

— Боишься этого? — спросил он, и тут же пожалел об этом. Голоса в его сознании закричали: «Осторожно!»

Сэлфридж вспыхнул.

— Так ты все-таки это делаешь? Вся эта красивая болтовня о том, что вы, «кожаные головы», уважаете личную жизнь обыкновенных людей — конечно! Не удивительно, что ты получил консульство! Читая мысли…

— Постой, — сказал Беркхальтер. — Я никогда в жизни не читал мысли обыкновенных людей. Это правда.

— Да? — усмехнулся торговец. — Как же, черт возьми, я узнаю, не лжешь ли ты? А ты можешь заглянуть в мой мозг и увидеть, говорю ли я правду. Что нужно вам, Болди, так это чтобы вас научили знать свое место, и я бы за пару монет…

Беркхальтер стиснул губы.

— Я не дерусь на дуэлях, — с усилием сказал он. — Я не буду драться.

— Трус, — сказал Сэлфридж и стал ждать, положив руку на рукоять кинжала.

Возникло обычное затруднение. Ни один телепат не мог бы проиграть дуэль с обыкновенным человеком, если только он не хотел совершить самоубийство. Но в то же время он не мог позволить себе победить. Болди пекли свой собственный скромный пирог; меньшинство, жившее в страдании, не должно было проявлять превосходство, иначе бы оно не выжило. Один такой инцидент прорвал бы плотину, которую телепаты с таким трудом воздвигли против вздымающейся волны ненависти.

А плотина была слишком длинной. Она охватывала все человечество. И было невозможно уследить за каждым дюймом этой огромной дамбы обычаев, настроя и пропаганды, хотя основные принципы с детства внушались каждому Болди. Когда-нибудь плотина рухнет, но каждая минута отсрочки означает возможность собрать еще немного силы…

Голос Дюка Хита сказал:

— Такому парню как ты, Сэлфридж, лучше всего быть мертвым.

Неожиданный шок потряс Беркхальтера. Он поднял глаза на врача-священника, вспоминая то слабое напряжение, которое он недавно почувствовал под глубоким спокойствием Дюка Хита, и удивляясь этой вспышке. Потом он поймал в сознании Хита мысль и расслабился, хотя и довольно настороженно.

Позади Болди стоял Ральф Сэлфридж, уменьшенная и более слабая копия Фреда. Он довольно глупо улыбался.

— Уверен, что могут, — сказал Хит. — Но они этого не делают.

Его круглое, моложавое лицо нахмурилось.

— Слушай меня…

— Я не слушаю всяких…

— Замолчи!

Сэлфридж разинул рот от удивления. Он пребывал в нерешительности: пустить ли ему в ход кулаки или кинжал, и пока он колебался, Хит зло продолжил.

— Я сказал, что тебе лучше быть мертвым, и я имею в виду именно это! Твой младший брат считает тебя таким отчаянным, что подражает тебе во всем. Теперь посмотри на него! Если эпидемия распространится по Секвойе, то у него не хватит сопротивляемости, чтобы выработать антитела, а этот юный идиот не даст мне сделать ему профилактические прививки. Я полагаю, он думает, что может прожить на одном виски, как ты!

Фред Сэлфридж хмуро посмотрел на Хита, глянул на младшего брата и снова перевел взгляд на врача-священника. Он потряс головой, пытаясь прояснить ее.

— Оставь Ральфа в покое. Он в порядке.

— Ладно, начинай копить деньги ему на похороны, — жестоко сказал Хит. — Как наполовину врач я дам прогноз прямо сейчас: rigor mortis.

Сэлфридж облизнул губы.

— Подожди минутку. Мальчик не болен, не так ли?

— Ниже, у Коломбиа Кроссинг, распространилась эпидемия, — сказал Хит. Одна из новых мутаций вируса. если она ударит по нам здесь, будет беда. Она похожа на столбняк, но не так поддается лечению. Когда поражены нервные центры, ничего уже нельзя поделать. Сильно помогут профилактические прививки, особенно если у человека восприимчивый тип крови — как у Ральфа.

Беркхальтер прочитал в мыслях Хита приказ.

— Ты мог бы и сам получить несколько прививок, — продолжил врач-священник. — К тому же, у тебя кровь группы «В», не так ли? И ты достаточно крепок, чтобы справиться с инфекцией. Этот вирус — какая-то новая мутация старого вируса гриппа.

Он продолжал. Кто-то окликнул Беркхальтера с другой стороны улицы, и консул незаметно ускользнул, только Сэлфридж бросил на него мимолетный взгляд.

Стройная рыжеволосая девушка ждала под деревом на углу. Беркхальтер внутренне поморщился, когда понял, что встречи не избежать. Он никогда не мог полностью контролировать ту бурю чувств, которую вызывал в нем сам вид или мысль Барбары Пелл. Он встретился с ее узкими яркими глазами, полными искорок света. Он увидел ее округлую стройную фигуру, казавшуюся столь мягкой, и должно быть такую же жесткую при прикосновении, каким было ее сознание при мысленном контакте. Ее яркий рыжий парик, едва не слишком шикарный, разбрасывал вокруг ее правильного настороженного лица тяжелые локоны, разметавшиеся по ее плечам словно щупальцам медузы, когда она поворачивала голову. Интересно, у нее было типичное для рыжеволосых лицо с высокими скулами, рискованно живое. У нее были типичные качества рыжей, более глубокие, чем цвет волос, хотя Барбара Пелл, несомненно, родилась такой же безволосой, как и любой Болди.