Муссон - [2]

Витражи над главной дверью добавил отец Тома. На этот раз побежденными врагами были голландцы и орды мусульман, над битвой возвышался сам сэр Хэл, героически поднявший меч, и рядом с ним — эфиопская принцесса.

Они были в доспехах, а на их щитах сверкал крест ордена Святого Георгия и Священного Грааля.

Церковь пустовала. Приготовления к венчанию Черного Билли, назначенному на следующую субботу, еще не начались. Здание было в распоряжении Тома. Он вернулся к входу в ризницу и выставил голову. Сунул два пальца в рот и резко свистнул. Почти сразу оба брата перебрались через стену и побежали к нему.

— Давай на колокольню, Дорри! — приказал Том и, когда ему показалось, что рыжеволосый брат собирается возразить, угрожающе шагнул к нему.

Дориан скорчил гримасу, но исчез на лестнице.

— Ее еще нет? — спросил Гай с дрожью в голосе.

— Нет. Рано.

Том пересек зал и стал спускаться по темной каменной лестнице, ведущей в подземный склеп. Внизу он развязал клапан кожаной сумки, висевшей у него на поясе рядом с кинжалом, достал тяжелый железный ключ, который утром взял в кабинете отца, открыл замок на решетчатой двери и распахнул ее. Дверь заскрипела.

Том без колебаний вошел в склеп, где в каменных саркофагах лежали его предки. Гай последовал за ним с меньшей уверенностью. Присутствие мертвых всегда вызывало у него беспокойство. У входа он задержался.

Свет пробивался в склеп через окно, расположенное на уровне земли, освещение было слабым и необычным.

Вдоль изогнутых по кругу стен размещались каменные и мраморные гробы. Всего шестнадцать: Кортни и их жены — членов семьи хоронили здесь со времен прадеда Чарлза. Гай невольно посмотрел на саркофаг, средний из трех, принадлежавших отцовским женам, в котором покоились бренные останки их с Томом матери. Крышку украшало резное изображение матушки, и Гай подумал, что она прекрасна, как светлая лилия. Он не знал ни ее, ни вкуса молока из ее груди — три тяжелых дня, когда на свет рождались близнецы, столь нежное существо не вынесло. Она умерла от потери крови и изнурения через несколько часов после первого крика Гая. Мальчиков вырастили несколько нянек и мачеха, мать Дориана.

Гай подошел к мраморному гробу и склонился у его изголовья. Прочитал надпись: «Здесь покоится Маргарет Кортни, любимая вторая жена сэра Генри Кортни, мать Томаса и Гая, ушедшая из жизни 2 мая 1673 года. Теперь она в лоне Христа».

Он закрыл глаза и начал молиться.

— Она тебя не слышит, — не очень любезно заметил Том.

— Нет, слышит, — ответил Гай, не поднимая головы и не открывая глаз.

Том утратил интерес к брату и пошел вдоль саркофагов. Справа от его матери лежит мать Дориана, последняя жена отца. Всего три года назад катер, на котором она плыла, перевернулся у входа в залив, и высокие волны унесли ее в море. Муж пытался спасти ее, но течение оказалось чересчур сильным, и сам Хэл едва не утонул. Их обоих выбросило у продуваемой ветром рощи в пяти милях ниже по берегу, но к тому времени Элизабет захлебнулась, а Хэл был на последнем издыхании.

Том почувствовал, как из глубин его души поднимаются слезы: он любил мачеху, как не мог любить мать, которой никогда не знал. Он откашлялся и вытер глаза, прогоняя слезы, чтобы Гай не заметил его детскую слабость.

Хотя Хэл женился на Элизабет главным образом для того, чтобы у его осиротевших детей была мать, вскоре все в ней души не чаяли, как и в Дориане, с того дня, как она дала ему жизнь. Все — кроме Черного Билли.

Уильям Кортни не любил никого, кроме отца, и ревновал его свирепо, как пантера. Элизабет защищала мальчиков от его мстительного внимания, пока море не поглотило ее, оставив их без защиты.

— Тебе не следовало оставлять нас, — негромко сказал Том и тут же виновато взглянул на брата. Но Гай, погруженный в молитву, не услышал его, и Том перешел к следующему гробу, расположенному подле саркофага Маргарет. Здесь лежала Юдифь, эфиопская принцесса, мать Черного Билли. Мраморная статуя на крышке изображала красивую женщину с яростным, почти ястребиным лицом — его унаследовал сын. Она была в доспехах, как подобает командующей армией в войне с язычниками. На поясе — меч, на груди — щит; на щите — коптский крест, символ Христа, предшественник даже католического.

Густые курчавые волосы короной венчали непокрытую голову. Глядя на нее, Том почувствовал, как в нем оживает ненависть к ее сыну.

— Жаль, лошадь не сбросила тебя раньше, чем ты зачала своего щенка. — Это он произнес вслух.

Гай встал и подошел к нему.

— Разговоры с покойниками приносят неудачу, — предупредил он брата.

Том пожал плечами.

— Сейчас она ничего не может мне сделать.

Гай взял его за руку и подвел к следующему в ряду саркофагу. Оба знали, что тот пуст.

Крышка не закрыта.

«Сэр Фрэнсис Кортни, родившийся 6 января в графстве Девон. Рыцарь ордена Подвязки, ордена Святого Георгия и Священного Грааля, навигатор и моряк, исследователь и воин. Отец Генри и доблестный джентльмен, — прочел Гай. — Несправедливо обвинен в пиратстве проклятыми голландскими поселенцами мыса Доброй Надежды и жестоко казнен 15 июля 1668 года. Хотя его бренные останки покоятся на далеком, суровом африканском берегу, память о нем жива в сердце его сына Генри Кортни и в сердцах всех смелых и верных моряков, которые ходили по океану под его командованием».