Когда первые посетители вошли в ворота, мистер Джекобс заканчивал свой утренний обход зверинца. Он остановился перед клеткой рыси и подозвал сторожа.
– Рысь не съела вчерашнего мяса. Оставить в клетке. Нового не давать, пока это не будет съедено.
– Мясо-то и сейчас того… – робко возразил сторож, – с душком. Зверь, должно, к свежему привык.
– Делайте, что вам говорят! – вспылил англичанин. – Если зверей кормить свежим, сад через месяц в трубу вылетит.
Сторож молчал. Ослушаться мистера Джекобса он не смел: англичанин был помощник заведующего.
В это время к клетке Мурзука подошла группа школьников.
Толстенький учитель, в пенсне и с соломенной шляпой в руках, вежливо обратился к мистеру Джекобсу:
– Скажите, пожалуйста, этого зверя, верно, недавно поймали?
– Да. Он только вчера привезен.
– Это сразу видно! Смотрите, дети, какой у него злобный и дикий вид. Он прямо съесть готов нас глазами.
Это была правда: Мурзук насторожился и злыми глазами следил за каждым движением людей. В последние два дня в нем произошла большая перемена. Пока Мурзук жил у Андреича, он не чувствовал вражды к людям. Теперь же в клетке зверинца сидел хищный зверь из тех, что вечно прячутся в темной чаще леса. Он ненавидел и боялся людей. Ему было невыносимо сидеть открыто, у всех на глазах.
– Это рысь, – продолжал учитель, – пантера наших северных лесов. Водится в европейской России и в сибирской тайге. В культурных странах Западной Европы давно уже истребили этих опасных хищников. В Германии, например, последняя рысь была убита в середине прошлого столетия.
– Их убивают за то, что они нападают на людей? – спросила маленькая девочка.
– Ну, на человека-то разве только раненая рысь бросится. Вот дичь…
– А это кто? – спросил один из мальчиков, показывая на крупную пятнистую кошку в соседней клетке.
– Это пантера, или леопард, – сказал учитель. – Водится в Африке и в Южной Азии.
– А кто сильней – рысь или леопард? – спросил другой мальчик.
Учитель не успел ответить.
– Смотрите, – закричала девочка, показывая на леопарда, – у него лапа в крови!
Мистер Джекобс быстро подошел к клетке.
– Вы невнимательно смотрите за зверями! – строго сказал он сторожу. – Надо почаще ночью обходить клетки. Нет сомнения, что это рысь подралась ночью с леопардом. Давайте ей поменьше мяса, пока она не перебесится.
Подошли новые посетители, разглядывали рысь, старались вывести ее из терпения. Мальчики даже кидали в нее песком.
Мурзук весь день сидел как на иголках.
А ночью снова принялся расшатывать железный прут.
Тянулись дни. Железный прут все еще держался нижним концом в каменном полу клетки.
Мурзук жестоко страдал.
Осторожные крысы ни разу больше не показывались из подполья. Долгий голод заставил Мурзука есть тухлую конину. Но и этой пищи не хватало. Под густой шерстью рыси отчетливо выступали ребра.
Днем Мурзук казался ко всему равнодушным. Никакие приставания публики не могли его вывести из себя. Что бы ни делали люди, он неподвижно лежал на своем дереве.
Только по ночам он оживлялся.
Быстро съедал мясо и сейчас же принимался за решетку. Целыми часами раскачивал все тот же шатающийся прут.
Сторожа не замечали его работы: шатающийся прут был в темном углу клетки.
И вот через два месяца, после того как он попал в клетку, Мурзук почувствовал, что скоро вырвется на свободу.
Прут совсем раскачался. Еще несколько сильных ударов – и он выскочит из своего гнезда в полу.
Это было под утро. Показались люди.
Мурзук давно научился терпению. Он опять залез на свой сук. Отложил бегство до следующей ночи.
* * *
В этот день было особенно много публики в саду.
Уже давно хозяин напечатал объявления в газетах, что со дня на день ожидается прибытие из Африки человекообразной обезьяны. Наконец ее привезли.
Это была огромная самка гориллы. Всю дорогу ее держали связанной. Теперь выпустили в просторную клетку и развязали путы.
Увидев, что она не может вырваться из клетки, горилла пришла в бешенство. Она яростно бросалась на стены, кусала и дергала прутья, лаяла и била себя кулаками в грудь. Когда и это не помогло, обезьяна впала в ужасное отчаяние. Она села на землю, схватила себя волосатыми руками за голову и стала раскачиваться. Хриплый вой перешел в рев и плач.
В родном лесу у нее остался детеныш, которого она кормила молоком.
Люди отворачивались от клетки.
А звери начали кричать. Им передалась тоска обезьяны.
Заплакали шакалы, всхлипывая, как дети. Завыла, захохотала гиена. Медведи и волки заревели и заметались в своих клетках.
Раскатистое рычание льва утонуло в общем крике зверей.
У людей мурашки забегали по спине. Публика в страхе бросилась к выходу.
Мистер Джекобс, почуяв недоброе, послал одного из сторожей за винтовкой, другому велел вызвать пожарную команду. Звери еще ни разу не приходили в такое возбуждение.
Пронзительно кричали птицы.
Высоко задрав хобот, неистово трубил слон.
Всегда спокойная рысь кидалась на решетку своей клетки.
Мистер Джекобс заметил, что один из прутьев решетки дрожит и качается при каждом ударе. Подбежал запыхавшийся сторож и подал англичанину винтовку. Тот поспешно направился к Мурзуку. Со всех сторон из клеток сверкали налитые кровью глаза.
