Муравейник - [8]

— Берите все и пошли, — слабым голосом сказал он.

Салех решил до поры до времени не открывать свой сюрприз. Вот все удачно получится, тогда он и расскажет мальцу, кому тот обязан своим успехом. А, может, и самой Укате. Там, глядишь, и его главным мастером сделают…

На испытание жидкого огня явились несколько смертоносцев: приближенные советники Фефна, сам Младший Повелитель и пятерка пауков из охраны — на всякий случай. Мало ли что на уме у этого двуногого из пустыни…

Из людей позволено было присутствовать лишь Нае и двум младшим служительницам: Лези и Укате. Все они склонились в глубоком поклоне перед хозяевами, как и симовы помощники. Сам он неумело согнулся — привычка еще не выработалась.

Испытатели разложили на источенных временем каменных плитах свои заряды. Сим тщательно обтер каждую глинянку, чтобы не загорелась в руках, несколько раз проверил огниво. Сзади неслышно подошла Уката и вполголоса прошипела:

— Ну, давайте, бездельники, хватит тут суетиться. И смотрите — не подведите меня!

Сим съежился под ее взглядом. Дрожащий голос выдал его волнение:

— Салех, вставляйте фитили.

Симовы помощники воткнули в отверстие глиня-нок высушенные фитили, скрутили концы в жгут, чтобы лучше горело.

— Ну? — рявкнула Уката. — Готово? Тогда зажигайте!

Редар, объясняя Симу способ изготовления фитилей, в свое время сказал: «Надо чуточку подсушить». Он-то прекрасно знал, что, высушенные до хруста, они становятся ломкими, да и, кроме того, сгорают неимоверно быстро.

Салех и Ларит почти одновременно чиркнули огнивом, подожгли фитили. Маленькие красные язычки в мельчайшие доли мгновения поглотили коротенькие паутинки. И ничего. Ровным счетом ничего не произошло. Встревоженные испытатели поднесли заряды к глазам — что там такое с ними? — и в этот момент со свистящим шипением огненная смерть выплеснулась наружу, на лица, на волосы, на плечи. Словно расцвели два невиданных ярко-оранжевых цветка; горящие струи окатили несчастных испытателей с ног до головы.

Яростно плюющиеся искрами капли почти долетели до наблюдателей, те в страхе отпрянули. А перед ними корчились в смертельном танце огня две объятые пламенем человеческие фигуры. Вспыхнули и почти мгновенно сгорели до корней волосы, вскипела кровь в жилах, лопнули и вытекли глаза, и только после этого страшная боль, сдирающая заживо кожу, дошла до сознания людей. Они закричали, завизжали от непереносимой боли, но раскаленный воздух, напополам с сажей и хлопьями гари от их собственных волос и кожи, проник внутрь гортани и выжег ее. Люди не могли больше кричать, но, упав, жили еще какое-то время, извиваясь на земле, как неведомые насекомые с крыльями цвета пламени.

И лишь после того, как две бесформенные обугленные кучи затихли на выжженной земле, на зрителей пал сладковатый запах паленой человеческой плоти.

Сквозь мутную пелену тумана, окружавшую его все эти дни, до Редара долетел какой-то звук. Он попытался приподняться хотя бы на локте, но не смог — силы еще не вернулись к нему.

Внезапно он ощутил прикосновение теплой ладони. Среди промозглой сырости и скользких лапок мокриц, что изредка тревожили его забытье, тепло человеческого тела показалось ему каким-то чудом.

— Кира… — прошептал он.

— Редар, — позвал его знакомый, но какой-то чужой голос. — Редар, ты слышишь меня?

— К… кто здесь?

— Это я, Ная. Управительница Ная, — тут же поправилась она.

Старшая служительница пришла одна. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел ее жалость к этому пустыннику. Пленник валялся на полу, на холодном камне и тяжело дышал. Девушка положила голову Редара к себе на колени, влажным платком оттерла запекшуюся кровь с его лица и шеи, потом подобрала стоящую в углу плошку и напоила беднягу. Юноша закашлялся, в уголках его губ показалась струйка крови.

Наконец открыв глаза, он долго всматривался в склонившееся над ним лицо. Потом спросил:

— Ты не пришла бы просто так, Управительница Ная. Тебе от меня что-то нужно. Что?

Ная вспыхнула. Он, конечно, был прав, но… Но это неправильно, когда простой раб так легко проникает в замыслы своей госпожи.

Заметив ее негодование, Редар кивнул:

— Нужно. Вы со своим раскорячьим Повелителем решили, что лаской сможете от меня добиться большего, чем болью и угрозами?

— Ну… не так все! — едва ли не выкрикнула Ная. В ее голосе обида смешалась с какой-то непонятной, затаенной болью. Ведь она сохранила ему жизнь на свой страх и риск, а не по чьей-то указке. А ее воспринимают как обычную исполнительницу приказов! — Не так. Повелитель заставил готовить жидкий огонь второго пустынника, Сима. А про тебя давно забыл. Прошло уже пять восходов…

— Пять? Великая пустыня! А мне казалось, что я здесь целую вечность!

— …он считает, что тебя нет в живых. Это я решила сохранить тебе жизнь.

— Зачем?

— Я подумала, что… ну, что ты… Впрочем, это не важно! — В словах Наи прозвучала жесткость, властность прирожденной Правительницы. Это надо же — пленник, презренная пустынная крыса, собрался устроить ей допрос. Опытная управительница двуногими рабами, она не желала так, просто, потерять человека, явно одаренного способностями хорошего надсмотрщика. Не трус, стремится добиваться своего: самые важные черты будущего погоняльщика слуг. К тому же, если Повелитель так интересовался именно им с самого начала — может пожелать увидеть его снова. И тогда старание Управительницы, приберегшей на всякий случай нужного пленника, будет несомненно замечено и вознаграждено. К тому же этот задиристый паренек, обладающий некой внутренней уверенность, столь редкой среди городских двуногих просто нравился ей.