Муравечество - [187]
— Нечестно, — рыдает он. — Я создан таким — таким, какой я есть. И все ж я презираем. Я создан старым, непривлекательным, толстым, наглым и тупым, но, в отличие от предшественника, не имел никакой возможности стать таким, вырасти, провести хотя бы день в ином виде. Не был я обычным ребенком, которого недолюбили в детстве. Не был я мальчишкой, которого родители не сподвигали учиться, исследовать, любить и расти. Не был я дюжим юнцом, что отличился в спорте и верил, будто самооценку можно купить деньгами и похвальбой своими сексуальными победами. Я сделан по его образу и обязан поступать так, как поступил бы он. Что я в точности и делал; я делал свое дело, но все ж я остался один. Горю, как и все остальные. Никто не любил меня по-настоящему. Я был хорошим роботом и разжег очень большой пожар. Огромный. Больше пожара еще не бывало, это я вам точно говорю. Я создал пожар больше, чем можно было ожидать, больше, чем можно было представить. Я сделал то, чего не мог никто. И знаю это, потому что все вижу на множестве экранов. Столько экранов — вы просто не поверите. Высокое разрешение. Технологии в этой президентской пещере невероятны, факт. Американское ноу-хау. Думаете, в китайской президентской пещере технологии лучше? Я вам так скажу, никто не делает президентские пещеры лучше американских рабочих. Но даже в этой прекрасной пещере я смотрю на пожары один. Однажды я смотрел телевизор с президентом Дональдом Транком. То было удивительное время. Понимаю, его пришлось убить — всех нас придется во имя прогресса, — но я скучаю. У меня большое сердце — самое большое сердце, что вы видели, уж поверьте. Люди этого не понимают. Люди обо мне этого не знают. Майк Пенис кое-что мне рассказал, чтобы успокоить мне нервы перед первым посланием к нации. Он сказал, тело Дональда Транка похоронили на заднем дворе Белого дома рядом со старыми ржавыми качелями, и через несколько месяцев там выросла прекрасная вишня. С наисладчайшими ягодами. Мне нравится представлять своего старого друга прекрасной вишней. Жизнь всегда найдет дорогу, даже в убийстве. На следующий же день я пошел посмотреть на дерево. И действительно, там оно и было, как и обещал Майк Пенис. Прекрасное. Ярко-красные вишни, самые красные вишни, что вы видели. Я сорвал одну и сунул в рот. Есть я могу, но только для показухи, так что не могу сказать, насколько сладко. Сказать по правде, даже не представляю, что значит слово «сладко». Но все равно приятно принять в себя частичку первого Транка. Хоть потом дворецкому/лакею Томазо и пришлось ее вычистить через спинную панель с надписью «пищевые отходы». Но за это я ему и плачу. И все же момент был прекрасный, я это ценю. Дерево уже, несомненно, выжжено. Но ягоды были сладкими, так мне говорили, а это очень хорошо.
Я слышу воздушную тревогу и выглядываю в окно. На улице внизу переполох. Пожар. Везде. Прямо как в романе Барбосае. Здания, машины, телефонные провода, деревья — всё в огне. Я прищуриваюсь в пылающее небо, полное белого дыма, ищу съемочные дроны, но ничего не вижу. Хотелось бы позвать кого-нибудь к окну вместе со мной, но дома больше никого. Клоунесса Лори уехала неделю назад. В какой-то цирковой лагерь для людей среднего возраста при поддержке Американской ассоциации пенсионеров. Я вспоминаю о Марджори Морнингстар внизу, в моей бывшей квартире. Она хорошая, а также с прекрасным сложением тела, и, если я не ошибаюсь, мы сотрудничали по поводу неудавшегося бизнес-плана. Что-то в связи с туалетами? Я не иду в лифт; отлично знаю, что во время пожара в лифт не заходят. Уж это-то мне вбили в голову на уроках ОБЖ в начальной школе. Я пою песенку с урока — написанную на мелодию «Моряка Попая» — и чувствую крупицу ностальгического спокойствия:
Запоминающаяся мелодия, и не могу выкинуть ее из головы всю дорогу вниз по пятнадцати пролетам веревочной лестницы до квартиры Марджори. Марджори Морнингстар, как я узнал, выкупила все здание целиком, за исключением моей квартиры. Потом выпотрошила его и оставила огромное пространство, как в соборе. Ее кровать — двенадцать метров в ширину. Оказывается, моя квартира (точнее, квартира Б3) висит в ее квартире на цепях. Это объясняет мою неотступную mal de mer[171]. Я замечаю — кажется, впервые, — что ОБЖ-песенка особо не рифмуется. А еще в ней нет ни слова о лифтах. С чего я взял, что есть? И все же я всегда ее любил и поражался, как легко она ложится на мелодию «Моряка Попая». Кое-что исправить просто. Например, «Поднимай от коленей
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.