Муравечество - [162]
Позже я сижу в многолюдной аудитории «92-й улицы Y». Среди посетителей, многие из которых — афроамериканцы, висит осязаемое возбуждение. Освещение притушили; включаются софиты. Он входит справа, широко шагает к кафедре. На нем тесные штаны из золоченой кожи и черная водолазка до подбородка. И ермолка уже другая, из золоченой кожи. Или кожзама. Отсюда не видно. Борода расчесана и заплетена. Вокруг него словно сияет аура, как божественный нимб. Возможно, просто оптический обман освещения. Зал притих, ожидает, влюблен. Начинает он с шутки:
— Простите, что немного припоздал, просто я там за кулисами рыдал по человечеству.
Он благодушно улыбается. Как приторно, как стыдно. Зал смеется и разражается аплодисментами. Только так я и понимаю, что это шутка. Должно быть, какая-то отсылка к его книжке, которую я пока так и не нашел. Затем он заводит:
— Прошу потерпеть и выслушать, пока я вспоминаю о нашем знакомстве с Инго Катбертом, о своих впечатлениях от его фильма и своих попытках снять как можно более точную репродукцию. Можно сказать, эти три переживания вкупе воскресили мою веру и в Хашема, и в человечество. Прямо перед счастливой встречей с Инго я пребывал в тяжелом состоянии. Брак трещал по швам, карьера критика и историка кино зашла в тупик. У взрослого сына оказалось множество психосексуальных проблем. Знает Хашем, меньше я его любить не стал. Со всем этим я столкнулся один, потому что тогда еще не обрел Б-га. Оглядываясь на свои поиски Инго, я чувствую, будто к нему меня через испытания вел сам Хашем. Говоря совершенно откровенно, в то время я подумывал наложить на себя руки.
— Нет! — кричит кто-то из публики.
— Не делайте этого! — кричит другой.
— Мы вас любим! — кричит третий прямо мне в ухо.
Мой доппельгангер замолкает, чтобы ответить публике очередной благодушной улыбкой. Затем продолжает:
— Это бы означало уступить в своем внутреннем стремлении к свету. Но я отчаянно желал вернуться к этому свету, вернуться к миру зримого. Дезорганизация другого мира была невыносима. Это мир без сюжета, без Б-га. И разлад, непостижимые мотивы и результаты, спутанные нити, тупики, триллион бессмысленных деталей каждый миг — это кошмар наяву. Я должен вернуться к анализируемому, решил я, к миру причинно-следственной связи, к миру, созданному Б-гом для людей. И в глубине души я знал, что самоубийство — смертный грех, который помешал бы встретиться с тем, кто во многом так серьезно изменит мою жизнь к лучшему. Итак… Настала ночь, когда я был за закрытой дверью своей квартиры в Сент-Огастине и рыдал по…
— Человечеству! — хором кричит зал.
— Да, человечеству. Ха. Действительно. В своем безверии я взглянул на беды мира: жадность и корыстолюбие, отчаяние, жестокое разрушение нашей матери-Земли, неспособность мужчин и женщин по-настоящему любить и, что важнее, уважать друг друга, — и не увидел возможных решений. И я возрыдал. И слезы были горькими как на языке, так и в сердце. И я ощутил одиночество. И я чувствовал безнадежность. И под рукой наготове был пузырек с таблетками, когда в дверь раздался стук. Это был — как бы лучше сказать? — самый нежный стук на свете.
Зал сочувственно вздыхает.
— Стук б-жьего ангела.
Он изображает нежный стук по кафедре. Зал снова вздыхает. Громко. Кое-кто — прямо мне в ухо.
— Этот стук, этот ангельский стук… Ну, должен признаться, он меня разъярил. Кто-то пришел пожаловаться на то, как я громко рыдаю! Разве с нашим ужасным человечеством может быть иначе! И, вспылив, я, чтобы вы знали, протопал к дверям, как сердитый младенец. Сердитый старый младенец.
Зал хихикает с узнаванием.
— И с нами такое было! — признают некоторые.
— И я открыл дверь, готовый высказать наболевшее этому чудовищу. Но там стоял Инго Катберт, и гнев мой рассеялся. Потому что… потому что… потому что он был прекрасен. И ошеломителен. Вот передо мной старый, старый человек. Афроамериканец, не меньше! Великан, но ссутулившийся, с узловатыми от артрита руками, с глазами, подернутыми катарактой. Великан, но хрупкий. Казалось, каждый вздох давался ему с трудом. «Здравствуй, — сказал он. — Жаль прерывать твой вечер, но я бы хотел тебе кое-что показать».
Он услышал мои рыдания? Если и так, мне он не сказал. «У меня сейчас правда нет времени», — ответил я. «Думаю, на это тебе взглянуть захочется», — сказал он. «Нет уж. Спасибо», — сказал я с нарастающим гневом. «Я сделал это для тебя, — сказал он. — И прошел очень долгий путь, чтобы принести тебе этот дар». А я вздохнул, не скрывая раздражения, и сказал: «Ладно. Только быстро». Тогда он отвел меня в свою квартиру, прямо напротив моей. Внутри та была от пола до потолка заставлена ящиками. Посреди расчистили небольшой пятачок, и там стоял ныне прославленный кинопроектор позади ныне прославленного стула со спинкой, лицом к ныне прославленному портативному киноэкрану. Садись, сказал он. И я сел, отчего-то завороженный. Он включил древний проектор, экран залило светом, и так началось мое трехмесячное путешествие по великолепному, священному разуму Инго Катберта. Конечно, нет нужды пересказывать вам фильм. Практически уверен, раз вы сегодня здесь, значит, уже прочли книгу…
Рассказ опубликован в Первом выпуске альманаха Литературного объединения им. Лоренса Стерна под руководством А. Житинского. Данный альманах содержит произведения участников объединения и фрагменты обсуждений этих работ, а также материалы по литературным конкурсам в Интернете.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения Шессе часто называют шокирующими и неоднозначными – однако в степени их таланта не сомневаются даже самые строгие из критиков.В незаурядных и строгих по форме новеллах лауреат Гонкуровской премии (1973) исследует темы сексуальности, спасения, греха, смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.