Мup - [34]

Только через некоторое время я понял, почему Кейт так отреагировала. Она испугалась, что в рядах коптаров есть много органиков, которым грозит большая опасность в случае их поимки – даже в оппозиционах. Их моментально деактивируют, в отличие от людей, которые отделаются лёгким предписанием. Я осознал огромное чувство досады и разочарования в себе – оттого, что не подумал об этом раньше. Несколько раз собирался связаться с Кейт, обговорить это, но мешала гордость. Так я и уснул, раздираемый противоречивыми чувствами.

* * *

Через неделю втайне от Кейт я связался с Пьером. Я сказал, что готов встретиться и выслушать их предложение. Если честно, я хотел убедиться, что их деятельность не может угрожать безопасному будущему Кейт. Отношения с Кейт опять стали напряженными, она стала упрекать меня в безответственности, даже не хотела встречаться. Это толкнуло меня на крайний шаг.

Мы договорились встретиться в парке, в центре старого Петербурга. Летний сад. За все время жизни в городе я был там всего один раз, и то случайно. В парке проходила экспозиция скульптур Древнего Рима. В тот момент это был неописуемый симбиоз серого наследия прошлого и сумасшедшего будущего. Каждый экспонат был не просто выставлен на обозрение, но и преподнесен по-особенному. Где-то в воздухе парило полуобнаженное тело Венеры Милосской. В другом месте преобразователь каждую минуту превращал большую кучу бесформенного гипса в творения скульпторов – величайшие произведения, навеки пропавшие или которые просто нет возможности возить по миру.

В воздухе витал приторный аромат различных сладостей, которыми мужчины угощали своих детей. «Абсолютный хаос», – крутилось у меня в голове.

Пьер подошёл ко мне незаметно, когда я стоял возле всемирно известной Капитолийской волчицы и размышлял о парадоксе: раньше волчица могла выкормить человека только в сказке или мифе, сейчас же благодаря генной инженерии возможно почти все. Если бы законы хоть как-то не сдерживали это развитие, уже бы спокойно начались опыты по скрещиванию человека с животными. Скорее всего втайне они и так проводятся. И я бы отнюдь не хотел встретить гибрида волка и человека.

– Волк создал одну из величайших империй, – услышал я голос сзади и обернулся.

– Это миф, – парировал я, удивляясь, как Пьер нашёл меня среди такой огромной толпы.

– Каждая легенда имеет свои основания, – он положил руку мне на плечо, что вызвало мое раздражение, и я резко отдернулся.

Похоже, это никак не смутило Пьера, он подошёл ко мне вплотную и продолжил говорить.

– Похоже, ты пересмотрел свои взгляды.

– Не здесь, – я пошёл в сторону, где было меньше людей. Совсем не хотелось, чтобы кто-то услышал наш разговор. Зачем он вообще предложил встретиться в таком многолюдном месте? Я не мог этого понять. Может, решил подставить меня?

Как будто прочитав мои мысли, он начал отвечать:

– Чем больше людей вокруг, тем незаметнее человек. Если хочешь спрятаться, иди в толпу. А я уверен, что ты не хотел бы, чтобы кто-то подумал, что у нас есть общие тайны.

– Хорошо, – я решил шепотом задать интересующие меня вопросы и закончить эту неприятную встречу. – Что вы собираетесь делать? Какие планы у вашей ячейки?

– Ячейки? Нет. Это слово совершенно не характеризует нашу организацию. Мы живём большим единым организмом. Маленькие группы могут существовать в рационалах, где люди ни во что не верят и живут, чтобы просто жить. Здесь же я предлагаю тебе открыть для себя целый мир, в котором ты сможешь реализоваться. На этом этапе мы наблюдаем, собираем информацию, ищем новых собратьев, настоящих, идейных и сильных, таких как ты, которые способны не на словах, а личным примером доказать, что существующая система порочна и давно устарела.

– Просто ответь на вопрос.

– Если тебя интересует, собираемся ли мы кого-нибудь взрывать, то нет. Мы не представляем угрозу ни для кого. Мы – защитники жизни, какого бы вида или формы она ни была. Я понимаю тебя. Ты насмотрелся дешевого спама на своём провизоре, где коптаров обвиняют во всех грехах этого мира. Но это ложь. Ведь так легко приписать нам всякую грязь, зная, что мы пока не готовы защищаться.

– Хм.

– Не надо, – он стал очень серьёзным. – Я не буду отрицать, что и среди нас есть психопаты, которые врываются в магазины и взрывают себя вместе с окружающими. Они мстят за то, что у них отняли их любимых. Но почему их отняли? Потому что они отдали свои чувства органику? А ты не стал бы злиться и пытаться отомстить, если бы они хладнокровно убили Кейт?

– Я знаю, что меня ждёт.

Он покачал головой:

– Неужели ты готов себя обманывать, только чтобы подстроиться под законы, которые противоречат твоему сердцу? А если они лгут? А это так! – перешел он на крик, но сразу осекся и замолчал.

– Но это не повод убивать невинных, – прервал я паузу.

– Сколько было таких случаев, когда коптары причиняли вред? Я скажу тебе: два. Всего два! А сколько преступлений совершают обычные люди? Миллионы! Но стоит коптару чихнуть – его обвиняют в начале эпидемии, а стоит ему защититься от воров – в организованном нападении. Наши идеи слишком опасны. Люди боятся нас, потому что мы правы. Мы знаем истину. Нас жгут на кострах, пытаясь запугать, деморализовать. Но самое ужасное, они заставляют людей боятся быть свободными. Вот ты, я вижу, боишься вступить с наши ряды из-за последствий! О каких свободных землях можно говорить, если мы стали заложниками страхов?