Муос. Падение - [43]

Они расположились в двух сотнях метров от Шлюзовой, на третьем этаже рухнувшего многоэтажного здания в офисе какой-то маленькой фирмы, прекратившей свою деятельность в тот же день, когда умер весь мир. Стекол в окнах не было, и сырость за десятилетия превратила деревянную офисную мебель в труху. Десятки папок-скоросшивателей, некогда ровными рядами стоявших на полках стеллажей, теперь догнивали среди щепок мебели, методично пожираемой любящими древесину насекомыми. Несколько пучков проводов с истлевшей от времени изоляцией соединяли между собой параллелепипеды системных блоков, мониторов, сканеров, принтеров, модемов и прочих электронных чудес, теперь покрытых толстым слоем плесени и паутины. Для большинства наблюдателей эти сюрреалистические грозди не значили ничего, и лишь Вера, благодаря своей начитанности, смутно догадывалась о назначении этих предметов, теперь абсолютно бесполезных, но когда-то являвшихся воплощением человеческого гения.

Теперь же обилие посторонних предметов в их наблюдательном пункте усугубляло и без того предельную опасность их ночной вылазки: в них могли скрываться нежелательные насекомые и даже мелкие хищники. Поэтому всю груду хлама с особой осторожностью перенесли в другое помещение этого же офиса. Вход в кабинет заставили дверью, давно обвалившейся с петель, покоробившейся от времени, но каким-то чудом сохранявшей некоторую прочность, а саму дверь подперли массивным бетонным обломком. Теперь неожиданную опасность следовало ждать только со стороны двух оконных проемов.

Ночью на Поверхность жители подземелий подымались крайне редко, и ночная жизнь умершего Минска обитавшим под землей была почти неизвестна. В ночной темноте вопли, уханья и шорохи неведомых ночных обитателей, враждебно настроенных ко всем и особенно к людям, изводили на нет и без того напряженные нервы сидевших в засаде. Вера предпочла бы идти на такое опасное задание с убрами, но война с диггерами лишила ее такого выбора – почти все убры теперь на войне. Армейцы были на взводе, нацелив арбалеты на окна, они в любой момент были готовы выпустить стрелы, острия которых были промазаны цианидом. И только Вера пристально всматривалась в мрачный силуэт Шлюзовой, почти не моргая.

Вдруг со стороны Шлюзовой послышался звук электрического мотора. Но этот звук не мог быть связан с поднятием гермодвери – слишком тихий. А спустя полминуты Вере по глазам резанул яркий свет, сразу же погас, затем загорелся и погас еще несколько раз. Неожиданная светомузыка на ночных обитателей произвела ужасающее впечатление – одни из них затихли, другие, наоборот, завыли, кто-то стал убегать и улетать от источника света, а кто-то, наоборот, двинулся по направлению к нему, желая поживиться тем, кто так светится, или просто уничтожить того, кто посмел поглумиться над ночной тьмой. Армейцы держались, но фильтры их противогазов издавали учащенно-нервное шипение. Нескольких секунд Вере хватило, чтобы идентифицировать источник свечения, – это был мощный прожектор, поднятый на высокую металлическую опору для того, чтобы освещать выезд из Шлюзовой и площадку вокруг нее. Но светил он явно не на площадку, а куда-то вдаль – на юго-восток. Это объясняло звук мотора – очевидно, прожектор был оборудован электродвигателем, позволявшим его поворачивать при необходимости, не выходя из Шлюзовой. Вряд ли такая конструктивная особенность была заложена в изначальный проект Шлюзовой, скорее, изобретательный создатель-смотритель данного сооружения, став цестодом, по собственной инициативе реализовал свое никому не озвученное рацпредложение. Серия свечений с неравномерными промежутками означала какой-то сигнал, адресованный туда, куда был направлен прожектор. Вера быстро подскочила к окну, рискуя быть атакованной кем-нибудь из потревоженных хищников, и до боли в глазах всматривалась туда, куда был направлен луч света, ожидая ответного сигнала. Но ни в следующую минуту, ни через полчаса его не последовало. Это односторонняя связь – очевидно, получатели сигнала не обладали возможностью ответить либо боялись это делать, чтобы не быть обнаруженными.

Оставалось только продолжать наблюдение. В любом случае Даша оставалась внутри Шлюзовой и рано или поздно оттуда выйдет либо на Поверхность, либо обратно в Улей, где за ней также должны были проследить. Впрочем, все пока складывалось удачно. Пока никто из ночных хищников не попытался напасть на шестерых двуногих, сбившихся в кучу на полу одной из сотворенных их предками пещер. Армейцы успокаивались – раз ничего не произошло за ночь, то днем тем более все должно обойтись.

Но за час до рассвета что-то пошло не так. Какая-то иррациональная тревога внезапно хлынула в Верино нутро. Она прислушалась и поняла, что снаружи стало тише, намного тише. Издалека все так же доносились не предвещающие ничего хорошего звуки, но в радиусе трех сотен метров все затихло, как будто по команде. И тишина эта была тревожная, сродни той, которой всю эту ночь придерживался их маленький отряд. Вера напрягла весь слух, неморгающие глаза, казалось, вылезут из орбит. И она увидела это – едва видимая в сильно растворенном облачным покровом тусклом лунном свете фигура быстро и почти беззвучно пронеслась метрах в семидесяти от их наблюдательного пункта. И скрылась за ближайшими руинами. Для натренированной памяти следователя этих полутора секунд хватило, чтобы мысленно сфотографировать увиденное. А затем, сопоставляя расстояния, углы наблюдения и траекторию движения неизвестного объекта, время, в течение которого Вера его наблюдала, ее разум почти автоматически сделал расчеты, и их результаты были пугающими: это был человек или человекообразное существо, передвигающееся на двух ногах, ростом более двух метров. Оно двигалось со скоростью, значительно превышающей скорость быстрого бега тренированного человека. Учитывая, что исполин двигался с такой скоростью в кромешной темноте и при этом почти беззвучно, а также то, что армейцы его даже не заметили, можно было счесть увиденное порожденной усталостью и перенапряжением галлюцинацией. Но вот фигура появилась снова – на фоне светлой гермодвери Шлюзовой она была видна намного лучше. Теперь были различимы голова, плавно переходящая в массивную шею, органично сочетавшуюся с нереально широкими плечами. Вера ожидала, что это существо постучит в гермодверь – появилась необъяснимая уверенность в том, что этот гуманоид непременно разумен и пришел он именно на зашифрованный вызов Архимеда. А потом Вере показалось, что гигант повернулся к ней и внимательно на нее посмотрел. Конечно же, этого нельзя было видеть – слишком далеко и слишком темно. И все же Веру на мгновение посетило какое-то нездоровое чувство: как будто она стала слабеньким травоядным, прибитым спокойным взглядом загнавшего его в угол опасного хищника. А еще спустя полсекунды силуэт исчез, будто растворился в ночной тьме. Вера несколько раз зажмурила слезящиеся от долгого напряжения глаза, но это не помогло – на фоне гермодвери никого не было.