Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн - [23]
У Лао-цзы (раздел XI) читаем следующее:
Тридцать спиц сходятся в ступице колеса; но полезность колеса определяется пустым пространством, которое пребывает там. Глину замешивают и делают из нее горшок, но лишь пустое пространство внутри горшка делает его пригодным для хранения продуктов. Окна и двери ведут в комнату; но лишь благодаря пустому пространству внутри комнаты в ней можно жить. Так полезность существующих вещей проистекает из Небытия.
Уэли переводит последнее предложение так: «Поэтому, пользуясь тем, что есть, мы должны отдавать должное тому, чего нет». Это хороший буквальный перевод, но он не отражает философского содержания приведенных выше примеров.
Раздел XXXIX трактата Лао-цзы начинается словами, которые означают: «Вначале вещи были Одно». Что есть это Одно? Это природа Будды, Пустота, Ничто, Таковость, Путь. В конце этого раздела говорится: «Перечисление составных частей повозки ничего не говорит о том, зачем эта повозка нужна» (перевод Легга). Или: «Перечисли составные части повозки, и ты ничего не скажешь о том, что такое повозка» (перевод Уэли). Мы можем предложить еще один перевод: «Сосчитай [составные части] повозки, и ни одна из них не будет повозкой».
В Милиндапанхе Нагасэна спрашивает короля Менандера, который жил в I веке до н. э.:
— Почему повозку называют повозкой? Потому что у нее есть ось?
— Нет, — отвечает король.
Затем Нагасэна продолжает задавать королю подобные вопросы, демонстрируя подлинно индийскую любовь к перечислению подробностей, и получает каждый раз отрицательный ответ. Так король убеждается в том, что не имеет ни малейшего представления о реальной повозке, и в конце концов замолкает. Тогда Нагасэна начинает задавать ему подобные вопросы о человеке, с еще большей дотошностью.
В Большой Нирвана-сутре говорится: «Нет воды, нет реки. То же скажем о человеке: нет пяти скандх, нет человека». Нагарджуна (основавший во II веке н. э. школу Мадхьямика с ее представлением о реальности за пределами положительного и отрицательного) говорит о Дайтидороне: «Так телега становится телегой, когда спицы, обод, ступица и ось соединяются вместе. Когда эти вещи разделены и существуют отдельно, телега перестает быть телегой. Подобно этому соедини пять скандх, и ты получишь человека».
В разделе XXVI своего трактата Чжуан-цзы на три четверти отвечает на вопрос Гэттана:
Устраняя различия, получаешь единство; разрушая единство, получаешь различия. Сколько ни взирай на отдельные части лошади, все равно не узнаешь, что такое лошадь. Но если лошадь привязана и стоит перед тобой, ты смотришь на сто ее различных частей [как на одно целое] и знаешь, что такое лошадь.
Все это буддизм или даосизм, но что скажет дзэн? У Нагарджуны есть знаменитое стихотворение:
Причинами рожденные феномены, говорю вам, нереальны;
Это лишь мимолетные имена, указывающие на Среднее.
Это традиционный перевод, в котором Среднее означает Абсолют за пределами абсолютного и относительного. Однако иероглиф «Пустота», который здесь переведен как «нереальны», может быть переведен так же, как «реальны». Философская квинтэссенция дзэн содержится в Сутре сердца: «Сики соку дзэ ку; ку соку дзэ сики. Форма есть пустота; пустота есть форма». Другими словами, феномены реальны; реальность феноменальна. Примитивный буддизм учил, что все составные вещи мимолетны и поэтому нереальны. Таково было индийское понимание; Лао-цзы вместе с Чжуан-цзы видели то же самое. Но китайцы постигали также реальность каждой отдельной комбинации. Это постижение повторялось снова и снова в течение столетий. В соответствии с до-буддистским индуистским опытом, отраженным в Упанишадах, существовало Нечто за пределами феноменов, и это Нечто, несмотря на свою неизменность, было живо и созидательно. Причем наше "я» есть это Нечто. У китайцев тоже был такой опыт, и они назвали его дзэн. В отличие от нас, они не стали выражать его интеллектуально, то есть фрагментарно, а лишь действенно, то есть целостно. Гэттан сделал шаг назад, чтобы Мумон мог сделать два шага вперед.
Этот случай можно выразить не в вопросительной, а в повелительной форме: «Ты должен уметь ездить на повозке до того, как ее собрали, а также тогда, когда она разлетелась на куски!»
Чтобы внести в это ясность, твои глаза должны быть словно падучие звезды, а твои ответы словно вспышки молнии.
Гэттан подсунул нам бессмысленный вопрос, а затем поверг нас в состояние отрицательного, призрачного отсутствия. В этот момент мы должны сотворить мир снова, причем сделать это «искусно и ненадуманно», а затем возрадоваться вместе с Блейком, вместе со всеми сынами Божьими.
Проявления ума мы видим везде, потому что проистекают они из пустоты. Душа внепространственна и вневременна, но в пространстве и во времени. Средневековые концентрические сферы вращались в трех измерениях, против часовой стрелки, тогда как колесо Гэттана без обода, без спиц и без ступицы вращается сразу во всех направлениях. Эмерсон говорит: «Вещи сидят в седле и погоняют человечество», но когда мы оказываемся в седле, все становится таким, каково оно есть, каким оно будет, каким оно должно быть — по нашей собственной воле и разумению. В этом смысл