Мумия, или Рамзес Проклятый - [23]

– Господи! Джулия должна немедленно перевезти ее в музей, – прошептал Эллиот. И снова услышал звук. Шорох? Нет, слабее шороха. Да, о мумии надо как следует позаботиться. Это ей навредил проклятый лондонский туман. Самир наверняка знает, что надо делать. И Хэнкок.

Эллиот снова заговорил с мумией на латыни:

– Я тоже не люблю туман, великий царь. Он причиняет мне боль. Поэтому сейчас я пойду домой, оставив тебя с твоими поклонниками.

Он развернулся, тяжело налегая на трость, чтобы облегчить боль в бедре. Один раз он оглянулся. Мумия выглядела очень уж крепкой. Словно египетская жара не до конца иссушила ее.

Дейзи не отрывала глаз от крошечного ожерелья, пока Генри застегивал замочек у нее на шее. Ее артистическая уборная была битком набита цветами, бутылками красного вина, шампанским в ведерках со льдом и другими подношениями, но ни один из ее поклонников не был так красив, как Генри Стратфорд.

– Очень милая вещица, – сказала Дейзи, склонив голову набок. Тоненькая золотая цепочка, маленький кулончик, на котором вроде бы что-то нарисовано. – Откуда это у тебя?

– Она стоит гораздо больше, чем весь твой мусор, – улыбаясь, сказал Генри. Говорил он невнятно – опять пьян. А это значит, что он будет или зол, или невероятно нежен. – Ладно, цыпочка, собирайся, пойдем к Флинту. Я чувствую, что мне должно здорово повезти, и сто фунтов уже почти прожгли дыру в моем кармане. Пошли скорее.

– А что, твоя сумасбродная сестрица так и сидит в своем доме одна с этой дьявольской мумией?

– Кого это, к черту, волнует? – Генри достал из шкафа накидку из меха белой лисицы, которую когда-то купил для Дейзи, и накинул ей на плечи. Потом потянул подругу к выходу.

Когда они пришли к Флинту, народу там было видимо-невидимо. Дейзи ненавидела табачный дым, ненавидела кислый запах перегара, но ей всегда нравилось бывать здесь с Генри, когда у того водились деньги и когда он был в таком возбужденном состоянии. Подойдя к столу с рулеткой, Генри нежно поцеловал Дейзи в щеку.

– Правила ты знаешь. Стой слева от меня, только слева. Обычно это приносит удачу.

Она кивнула. Осмотрела одетых с иголочки джентльменов, увешанных драгоценностями дам. А у нее на шее эта нелепая висюлька… У Дейзи испортилось настроение.

Джулия подскочила на месте. Что это за звук? Она чувствовала себя очень неуютно здесь, в мрачной библиотеке, в полном одиночестве.

Больше тут никого не было, но Джулия могла поклясться, что услышала чье-то присутствие. Не шаги, нет. Просто какие-то еле различимые звуки, выдающие присутствие другого человека.

Она взглянула на покоившуюся в саркофаге мумию. В полутьме Джулии показалось, что спеленутая фигура покрыта тонким слоем пепла. Мумия выглядела особенно мрачной, будто погрузилась в невеселые размышления. Раньше Джулия этого не замечала. Черт побери, мумию словно мучают дурные сны, кошмары. Джулии даже почудилось, что лоб Рамзеса прорезала морщина.

Радовалась ли Джулия, что саркофаг не закрыли крышкой? Вряд ли. Но было уже поздно. Она дала себе слово, что сама не притронется ни к одной из отцовских находок. Надо ложиться спать: она страшно устала. Старые друзья отца никак не хотели уходить. А потом ворвалась целая толпа журналистов. Ну что за наглая публика! В конце концов охранники выпроводили их, и все-таки они ухитрились несколько раз сфотографировать мумию. Пробило час. Вокруг ни души. Почему же ее трясет? Джулия торопливо направилась к входной двери и собралась уже запереть ее, как вдруг вспомнила о Генри. Предполагалось, что он будет ее компаньоном и защитником. Странно, что за время приема он ни разу не заговорил с ней. И сейчас его наверняка нет в комнатах наверху. И все-таки… Джулия оставила дверь незапертой.

Когда Генри вышел на пустынную улицу, было страшно холодно. Он быстро натянул перчатки.

«Не стоило оскорблять ее, – подумал он. – Но зачем она спорила, черт бы ее побрал!» Он знал, что делает. Он в десять раз увеличил имеющуюся у него сумму! И если бы не последняя ставка. И когда он заспорил, не желая подписывать чек, Дейзи начала выступать: «Но ты должен!»

Генри пришел в ярость, когда они все уставились на него. Он знал, что он должен. Он знал, что делает. И потом этот Шарплс, этот подонок. Как будто он боится Шарплса!

И тут из полутемного закоулка выскочил Шарплс. Сначала Генри решил, что Шарплс ему померещился. Было темно, по земле стлался густой туман, но из верхнего окна сочился слабый свет, и в этом свете он увидел мерзкую физиономию бандита.

– Прочь с дороги, – сказал Генри.

– Опять не подфартило, сэр? – Шарплс поплелся следом. – А малышка любит деньги. Она всегда стоила недешево, сэр, даже когда работала на меня. А ведь я щедрый человек, вы же знаете.

– Отцепись от меня, ты, придурок.

Генри ускорил шаг. Свет фонаря остался позади. В такой час здесь кеб не поймать.

– У меня к вам маленькое дельце, сэр.

Генри остановился. Монета Клеопатры. Интересно, поймет ли этот болван, сколько она стоит? Внезапно он почувствовал, что пальцы преследователя впились в его руку.

– Как ты смеешь! – Генри отшатнулся. Потом медленно вытащил из кармана монету, поднес ее к свету и, презрительно вздернув бровь, наблюдал, с какой жадностью бандит отбирает ее и разглядывает, положив на ладонь.