Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана - [3]

Известный исследователь Мексики Вольфганг Кордан пишет о термине “толтек” следующее: “У народов, являющихся преемниками исторических толтеков, как, например, ацтеки, слово “толтек” было синонимом слов “образованный человек” или “человек искусства””. Историк Генри Штирлин переводит слово “толтек” как “знающий”, “человек знания”.

Толтеки обучаются как мастера и художники в искусствах сталкинга и сновидения. Сталкинг представляется как система контроля и использования повседневных отношений, которая позволяет обучающемуся выйти наилучшим образом из любой мыслимой ситуации в жизни. Сновидение является прагматическим контролем за происходящим во время сна, который ведет к полному овладению нашим осознанием. Обе системы содержат практический кодекс поведения, названный “правилом”, которое обучающийся благодаря тренировке глубоко запечатлевает в душе. Третья система — овладение намерением — обслуживает непосредственный контакт человека с властью судьбы, которая у толтеков называется “намерением”, “духом” или “нагвалем”.

Эти три системы — сталкинг, сновидение и намерение — базируются на абстрактно изучении толтеков о человеческом восприятии и человеческом сознании. Самое подходящее, по мнению дона Хуана, название для этих знаний — нагвализм.

Итак, источниками наших знаний о толтекском нагвализме являются не только восемь книг Кастанеды, но и интервью, которые содержат значительный материал по нашей теме.

Особое значение, по моему мнению, имеет также книга немецко-венесуэльской писательницы Флоринды Доннер “Сон ведьмы”, которая, однако, к большому сожалению, остается неизвестной большинству поклонников Кастанеды. Дело не только в том, что Кастанеда написал к этой книге очень благожелательное предисловие. Флоринда Доннер точно так же принадлежит к миру Хуана Матуса, но она рассказывает о мире магов с точки зрения женщины. Великолепная книга, которая могла возникнуть только в результате точного и чувствительного женского взгляда.

Задачей настоящего исследования является подвергнуть точной перепроверке весь комплексный феномен толтекского нагвализма, учитывая как теоретическую, так и практическую стороны данного учения.

В первую очередь, необходимо исследовать теоретические рамки, мировоззренческие основы и предпосылки — по крайней мере, в их первых приближениях. Мы можем это сделать путем сравнительного анализа толтекского понимания мира с признанными работами западноевропейских гуманитарных наук. Предпосылки для такого “наблюдения” предлагают теория познания Эдмунда Гуссерля, глубинная психология Карла Густава Юнга и религиозные научные исследования Мирчи Элиаде, Этим мы и займемся непосредственно в первой части данной книги “Нагвализм как философия толтеков”. Чтобы избежать ситуации, при которой на переданное Кастанедой учение будет, согласно свойственной европейскому научному пониманию милой привычке, принудительно натянут тугой корсет, мы определили конструкцию первой части только исходя из внутренней структуры самого толтекского учения.

Во второй части мы займемся перепроверкой практического содержания, то есть верификацией описанных Кастанедой техник и способов действия. Для этой цели автор совместно с группой единомышленников занимались на протяжении многих лет выполнением упражнений согласно принципам толтекского учения. Результаты данного практического исследования о возможностях человеческого сознания вошли во второй раздел книги — “Практические искусства толтеков”. Эта часть соответствует некоему “наблюдению изнутри”, которое само выросло из системы толтеков. Наконец, заключение составляют опубликованные до сих пор только в Мексике “Шесть основных положений учения” Карлоса Кастанеды, которые показывают с большой ясностью истинные параметры толтекского пути.

Связующим элементом частей книги является сравнение с другими традиционными индейскими учениями, как, например, рассказы шамана-сиу Ламе Деера или сообщения дона Хозе Матсувы.

Глубокое знакомство с миром индейских представлений помогает прийти к более широкому пониманию способа мышления и действия толтеков. Восприятие сообщений Кастанеды о своей учебе у магов как чужеродных происходит не в последнюю очередь из-за непонимания чуждого для нас культурного контекста, в котором и развилось это учение. Еще более усиленный вследствие рационалистического отчуждения способа мышления и образа жизни европейской традиции во времена так называемого просвещения разрыв между мировоззренческими позициями наследников индейской традиции и белых “всезнаек” кажется неизмеримо большим. И сколь долго мы будем цепляться за старую схему “чужое — значит, враг; знакомое — значит, друг”, столь долго для нас будут недоступными — не говоря уже о том, чтобы быть понятными, — знания чужих культур.

Итак, мы стоим перед необходимостью изменить точку зрения. Если мы передвинемся в позицию, до сих пор чуждую нам, мы откроем самих себя и получим возможность почувствовать чужую культуру в нас самих. Чтобы это стало возможным, мы должны или изменить нашу жизнь и практиковать другую, или, по крайней мере, обратиться к человеку, для которого чуждый нам мир является известным. По другую сторону экватора, в южноамериканских Андах, нас рассматривают тоже совсем не так, как мы о себе думаем. Боливийский автор Хорхе Миранда-Луилага, прямой потомок культуры индейцев аймара, рассказывал мне историю своей первой встречи с европейской традицией — с католической церковью. Он был тогда еще ребенком и несказанно удивился, когда узнал, что католики во время одного из ритуалов едят тело и пьют кровь их спасителя Иисуса, Христа. Он был тогда искренне возмущен такого рода, каннибализмом, пусть даже и символическим. Однако похоже, что европейцы, да и католики вообще, никогда не замечали такого положения дел.