Мудрость Салли - [51]

Высушившись и одевшись, я иду в кафе. У Фло сегодня день рождения, и я приготовила ей пирог. Не особо выдающийся, но лимонник – это всегда риск, а Фло его очень любит. Мой немного подгорел по краям и поднялся не слишком равномерно. Я использовала и лимоны и лаймы и не могу гарантировать, что внутри нет волос Хайзума. Зато в нем есть ключевой ингредиент – искренняя любовь к тому, для кого он приготовлен. Несколько недель мы болтали с Фло, пока она готовила мой заказ, и я предположила, что ей должны до смерти надоесть пироги, ведь она работает с ними целыми днями. Но она ответила, что их любит, а особенно лимонник, и ей бы очень хотелось, чтобы кто-нибудь ей его приготовил. Но шансов нет, потому что это ее фирменный пирог.

– И я не имею в виду мешанину из магазина, потеющую в целлофане. Я говорю про нормальный, домашний пирог!

Именно его я для Фло и приготовила. На нем даже есть свечка.

В кафе малолюдно, занято всего несколько столиков. Фло стоит за прилавком и вытирает чашки. Увидев меня, она широко улыбается, а я быстро открываю форму с пирогом.

– С днем рождения, Фло!

Я впервые вижу, как она краснеет. Похоже, она крайне изумлена.

– Он, конечно, не идеален и немного подгорел по краям…

Фло отмахивается от моих опасений полотенцем.

– Чушь собачья! Это самый прекрасный пирог, что я видела!

Разумеется, это не так, но я страшно рада, что Фло довольна.

– А теперь ты должна спеть, – требует она, кивнув на свечу.

Как я могу отказаться? Фло зажигает свечу. Я делаю глубокий вдох и тихо начинаю, стараясь не привлекать внимание других посетителей и надеясь, что моя версия песни «С днем рождения» будет хотя бы узнаваема. Когда Фло радостно задувает свечу, у меня за спиной раздается бодрый, до боли знакомый звонкий голос:

– Рада слышать, что дыхательные упражнения начинают давать свои плоды.

Разумеется, это австралийка.

После чашки кофе и куска пирога (как ни странно, он оказался вполне хорош, и лично мне собачьих волос не досталось) я на парковке извиняюсь перед Эдит Пиаф. Леди Т. была бы не в восторге. Я дважды сказала: «Твою мать!» – и пнула Эдит. Пнула, потому что она отказывается заводиться и я уже опаздываю к Китти Мюриэль. А самое плохое – олимпиец как раз приехал на парковку и застукал меня за этим занятием. Он даже вышел и спросил, все ли в порядке. Разумеется, я ответила, что все в порядке, но знаю, что покраснела, как подросток, и теперь он наверняка считает меня абсолютно чокнутой. И да, это важно, потому что да, он мне нравится. И даже хотя у него, может быть, есть очень милая девушка по имени Аннабель, раздражающе уравновешенная и элегантная, которая не ругается и уж точно не пинает машины, я по-прежнему хочу ему нравиться. Или хотя бы не казаться полным придурком.

Когда я была подростком и сходила с ума по Скотту Харви, который бросил меня на школьной дискотеке ради стройной Венди с большой грудью, чей отец водил «Мерседес» (сомневаюсь, что машина повлияла на его решение, но уверена, что размер бюстгальтера имел значение), я утешала себя мыслью, что, когда я стану взрослой женщиной, я смогу куда более разумно управляться с отношениями. Я стану крутой и мудрой и сама буду всех бросать. Но все пошло не по плану. В последнем затруднении я виню Эдит. Ей нет оправданий. Ее недавно осматривали в сервисе. У нее есть бензин в баке и новый аккумулятор, и нет никаких причин не заводиться. Но она весьма эмоциональная дама, и если я хочу все же завести ее, нужно попробовать другую тактику. Я прошу прощения. Обещаю ей новый освежитель воздуха – ее любимый, с ароматом розы – и поворачиваю ключ зажигания. Она шипит, прочищает горло, и наконец ее двигатель начинает петь. Мерси миль фуа!

42

Черная юбка одеяния монахини немного пышнее, чем обычно, чтобы вместить запасной рулон туалетной бумаги, на котором она сидит. В уборной у Китти Мюриэль кремовые стены, черный плинтус и удивительным образом противоречащая монашке прекрасная коллекция эротических репродукций Обри Бердслея. Раковина – безупречно белая, полотенце для рук – мягкое и черное, а жидкое мыло пахнет ветивером. Я, известный нелюбитель пользоваться чужими туалетами, в очередной раз сражена необыкновенным обаянием Китти Мюриэль, которое распространяется и на интерьер ее дома. В гостиной – стильное сочетание зефирно-розовых стен и темно-шоколадной деревянной мебели, дополненной бархатным диваном и стульями и коктейльным шкафом в стиле ар-деко. Большой ковер подходящих цветов – островок роскоши на светлом паркете. Над камином 1930-х годов висит большая черно-белая литография с изображением двух весьма серьезных молодых людей в костюмах и галстуках, стоящих возле деревянной скамейки под усыпанным цветами деревом. Это Гилберт и Джордж работы Гилберта и Джорджа, картина называется «Прикосновение цветов» – прекрасный выбор для этой элегантной комнаты. Должна признать, меня поразил контраст между довольно вычурным стилем одежды Китти Мюриэль и ее ярким, но оформленным с прекрасным вкусом интерьером. Еще сильнее меня поразила монашка.

– А, это сестра милосердия Мерси, – смеется Китти, – хотя я всегда называла ее сестрой немилосердия.