Мудрец - [5]

— Ты должен найти кусок копья Ломаллина, упавший на Землю, когда его дух бился с духом Улагана, и перековать его в магический меч.

— Ну, это я могу, — согласился Огерн, — разве не был я кузнецом, прежде чем стать шаманом? Разве не был я воином, прежде чем стать кузнецом? С магическим-то мечом я уж покончу с этим кошмаром хоть в каком теле!

— Нет, и этого ты не сумеешь! — Рахани склонилась ближе, прильнула телом к его телу, сочувствием наполнились ее глаза. — Ты не понимаешь, сколько тебе лет, любимый, а я видела многих мужчин в таком возрасте. Мало того, оружие Улагана навлекло порчу на Звездный Камень, и эта порча отравит твое физическое тело. Ты даже с магическим мечом будешь слишком слаб, а что еще хуже — ты не будешь достаточно проворен. — Она прижала его губы пальцами, чтобы он не смог ей возразить. — Знаю, ты не веришь мне, ибо ты был быстр, словно молния, когда обитал на Земле, но смирись и поверь. Ты должен вложить магический меч в руки героя, который сможет умерщвить Боленкара, и только так сможешь ты упредить наступление тьмы.

— Но как я найду этот кусок копья Ломаллина? — воскликнул Огерн. — Это не вещь, принадлежавшая миру смертных, но оружие, выкованное из вещества звезд такой могущественной магией, какой не обладал никогда ни один человек!

— Ты найдешь его далеко на севере, где никогда не тают льды, а люди, если не носят звериные шкуры, чтобы сберечь тепло своих тел, гибнут. Ты издалека увидишь Звездный Камень, ибо он светит, собственным светом и бросает в небеса танцующие тени. Ты должен перековать его магией, но магия, какую он излучает, столь велика, что она ослабит твое физическое тело, будто бы сила выйдет из тебя. Но это будет самая совершенная кузнечная работа из сделанных тобой и самая могущественная.

— Но где я найду того героя?

— Я приведу его к тебе, — сказала Рахани, — а тебя к нему по знакам в небе, на деревьях и воде — ты сочтешь меня безумицей, ибо ничего героического в нем не будет; он покажется тебе самым извращенным и низким из людей. Но в душе его величие, и тебе придется раскрыть его.

— Как силу в куске железной руды? — пробормотал Огерн.

— Именно так. Тебе придется перековать его в героя так, как ты перекуешь Звездный Камень в меч. Когда ты сделаешь это, ты должен будешь отправить героя прямо к Боленкару, и пусть он поразит его прямо в сердце.

— Я больше не могу оставаться твоим защитником? — спросил Огерн тем же слабым голосом.

— Можешь и будешь всегда. — Ее рука ласкала его лицо, ее тело колыхалось в медленном и настойчивом ритме, прижимаясь к нему. — Ты всегда будешь героем и защитником моего сердца, верным, как сталь, и дважды чище — перековав Звездный Камень в меч, а волкоголового — в героя, ты вернешься ко мне в расцвете лет, в полноте юности и энергии, ибо сколько бы лет ни было твоему телу, дух твой всегда будет молод.

А потом она заглушила все его возражения поцелуем, и ее пальцы играли на нем, как на арфе, а тело вносило ясность в ее требования. Через несколько минут его руки взяли ее, и его пальцы ласкали и гладили ее так, будто бы она была деревом, которое он должен был одеть в листву любовью, и они вместе погрузились в гору подушек у благоуханного дерева и связали себя верностью друг другу, обещанием, пророчеством и уверенностью в победе.

* * *

Что-то холодное и влажное коснулось его щеки. Глаза Кьюлаэры распахнулись, он злобно закричал и дернулся. Двинул куда-то кулаком и сел как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как кто-то маленький быстро отходит в заросли, как что-то бледное летит из его руки.

Нет, из ее руки, как он понял теперь, — на ней простенькая блузка и юбка, но на подоле замысловатая вышивка. Не золотая ли это нить? Тогда почему б не обокрасть ее? В конце концов она явно простушка: стоит на коленях, одной рукой помогает себе подняться, а другой держится за голову, куда он попал кулаком. Глаза огромные, он таких никогда не видел у женщин, но она щурилась, как будто тусклый свет под деревьями слишком ярок для нее. На голове нет волос, руки и ноги огромные, она босая, а когда она выпрямилась, Кьюлаэра увидел, что в ней меньше двух футов росту. Кьюлаэра в ужасе понял, что ударил женщину из Маленького Народца.

Нет, постой — такие огромные глаза, прищуренные в дневном свете... это не эльфийка, а гном! К Кьюлаэре мало-помалу вернулась уверенность — всем известно, что магия гномов никакого сравнения не выдерживает с эльфийской. Тем не менее это была магия — и никогда не знаешь, на что гномы способны, а на что нет.

Тогда управляй ею! «Управляй ею, — подумал Кьюлаэра, который всегда управлял всеми, кто мог представлять для него опасность, — с помощью страха». Он поднялся на ноги, не обращая внимания на трезвон в голове, подошел ближе, навис на ней и спросил:

— Что ты со мной делала, злыдня!

— Я... я просто хотела облегчить боль в твоей голове, полечить тебя, — возражала женщина-гном. Она схватила что-то белое, прежде чем Кьюлаэра успел ее остановить, и показала ему. — Холодная влажная ткань для твоего лба, чтобы уменьшить синяк.

Кьюлаэра прищурился, не веря ничьей доброте — это могло быть не более чем уловкой, усыпить его бдительность, дабы сделать его уязвимее.