Мучные младенцы - [33]

Он бросил мучного младенца на весы. Маленькая стальная стрелка довольно долго дрожала, но, несмотря на все усилия, продвинулась только до середины.

— Три фунта и семь унций! — мистер Картрайт глазам своим не поверил. — Всего только три фунта и семь унций! Ты понимаешь, что твоя малышка потеряла почти половину собственного веса?

Лицо Уэйна так исказилось, что мистер Картрайт решил не развивать эту тему.

Не хватало только одного.

— Саймон?

Саймон не сдвинулся с места.

Мистер Картрайт поднял голову.

— Саймон? — повторил он.

Но Саймон не шелохнулся. Лицо его показалось мистеру Картрайту мертвенно-бледным. Вряд ли такое состояние можно списать на страх перед одноклассниками. Мальчишка этот, как ни крути, был гораздо сильнее их всех. К тому же он не ведал страха. Если бы дело и дошло до драки, скорее всего, он оставил бы всю эту банду на мостовой, в синяках и ссадинах. Что же могло повергнуть его в такое отчаяние? Мистер Картрайт с неподдельным интересом вглядывался в лицо Саймона. Неужели мальчик действительно поверил, что им позволят разнести в клочья их мешки с мукой? Что это — печальный конец славной мечты? Если все принимать так близко к сердцу, решил мистер Картрайт, с этим четвертым «В» и вправду с ума сойдешь.

— Саймон, — проревел он. — Возьми себя и свой мешок в руки и бегом ко мне. Живо.

Словно в глубоком трансе, Саймон поднялся, покопался в портфеле и вытащил из него мучного младенца.

Он подошел к весам, как лунатик. Нехотя протянул куклу учителю.

Мистер Картрайт вытаращил глаза.

— Что это?

Саймон с трудом заставил себя заговорить:

— Сэр?

Мистер Картрайт ткнул куклу пальцем. Чепчик тут же свалился, и она вызывающе взглянула на него своим размазанным глазом.

— Что это? — повторил мистер Картрайт.

Саймон был сбит с толку.

— Это моя кукла, сэр.

Мистер Картрайт стал чернее тучи.

— Но это же омерзительно, — прогрохотал он. — Это гадко! На кого она похожа? Это форменное безобразие!

— Она немного испачкалась, — признал Саймон.

— Немного испачкалась? — мистер Картрайт брезгливо поднял куклу за уголок. — Да она вся в грязи!

— Ну не вся…

Но мистер Картрайт не дал ему возможности поспорить.

— Это что за издевательство? Что за позорище? И тебе еще хватает наглости показывать это учителю? — Он перевернул мучного младенца. — А это еще что такое? — заорал он. — Зола! Ириска! Грязь! Клей! Слюни!

— Слюни не мои, сэр, — поспешил уточнить Саймон. Он собрался было выступить с заранее подготовленной обвинительной речью против Макферсона, но понял, что уже слишком поздно. Мистер Картрайт дошел до белого каления. Пока все присутствующие в классе устраивались поудобнее на своих местах, чтобы насладиться падением Саймона, мистер Картрайт склонился над столом и посмотрел на Саймона в упор.

— Я в этой четверти и так прощал тебе слишком многое. Я прощал тебе приступы хандры, кривляние на линейке, постоянное преследование бедной мисс Арнотт. Но если ты считаешь, что я готов принять от тебя это… это…

Он поднял мучного младенца и содрогнулся.

— Это отвратительное маленькое страшилище…

Его рука остановилась над помойным ведром.

— То ты ошибаешься. Жестоко ошибаешься.

Мучная кукла дрожала в его кулаке. Помятая и растрепанная, она болталась над грудой недожеванных объедков, которые ученики, как обычно, выплюнули в ведро при входе в класс.

Глаза Саймона расширились от ужаса. Не мог же он бросить ее в это ведро. Конечно, не мог.

Но мистер Картрайт не только мог, но и сделал это.

В мгновение ока, одним из тех молниеносных движений, благодаря которым его до сих пор не выгнали из футбольной команды, Саймон перехватил бросок. Когда мистер Картрайт отпустил мешок и отвернулся, исполненный раздражения и отвращения, Саймон быстро поймал младенца, сообразив напоследок посильнее пнуть ведро ногой.

— Так-то! — довольно сказал мистер Картрайт, решив, что это кукла упала в помойное ведро. — А теперь попрошу всех выполнить одно задание.

Он подошел к доске и принялся писать на ней мелом. Саймон поспешно запихнул куклу к себе под свитер и обернулся к классу лицом. Казалось, никто не заметил ловкости его рук и ног. Отлично. Они, конечно, продолжали таращиться на него во все глаза. Но пока он плелся на место, никто не потянулся, чтобы ткнуть или выхватить предательски выпячивающий мешок. На данный момент кукла была в безопасности.

Саймон рухнул на стул и попытался сосредоточиться на словах мистера Картрайта.

— Я пишу имена, — продолжал он строго. — Имена тех, у кого в дневнике до сих пор есть пропуски. Мне все равно, найдете вы ваши записи, перепишете их заново или просто сочините, но каждый должен отчитаться за все восемнадцать дней.

На составление списка ушло довольно много времени, что неудивительно, учитывая количество должников. Пока весь класс следил за появлением новых имен на доске и готовился к шумным и затяжным пререканиям относительно точного числа недостающих записей, Саймон умудрился, не привлекая внимания одноклассников, вытащить куклу из-под свитера и незаметно запихнуть ее в парту.

Мистер Картрайт вывел последнее имя — Рик Гуллис — очень аккуратно, в левом верхнем углу доски, подальше от остальных, поскольку был уверен, что запись эта останется там надолго.