Мучимые ересями - [11]

Конечно, даже самая странная история была далека от реальности, и он планировал поддерживать это в таком виде как можно дольше. А это означало вечность, если бы только он смог это сделать. Именно по этой причине он с самого начала решил принять облик сейджина, одного из воинов-монахов, которые появлялись и исчезали на страницах легенд здесь, на планете Сэйфхолд. Считалось, что сейджины обладают столь многими чудесными способностями, что почти всё, что делал Мерлин, можно было объяснить правильным взмахом руки.

«Во всяком случае, при условии, что те, кто машут руками, смогут сохранять невозмутимое выражение лица в процессе этого», — напомнил он себе.

До сих пор крошечной горстке людей, знавших правду о Мерлине, удавалось делать именно это, чему… несомненно, способствовал тот факт, что правда была бы ещё более невероятной. Объяснять, что он сейджин, было намного проще, чем объяснять планете, систематически подвергаемой идеологическому навязыванию антитехнологического мышления, что он был Персонально-Интегрированным Кибернетическим Аватаром молодой женщины по имени Нимуэ Албан, которая родилась на планете под названием Земля… и была мертва вот уже почти тысячу лет. Слишком часто Мерлин обнаруживал, что ему достаточно трудно разобраться в этой конкретной концепции.

Его искусственное тело, со всеми этими волоконно-оптическими «нервами» и синтетическими «мышцами», теперь было домом для воспоминаний, надежд, мечтаний… и обязанностей Нимуэ. Поскольку эти «обязанности» включали в себя разрушение антитехнологической удавки, наброшенной Церковью Господа Ожидающего на Сэйфхолд, восстановление технологического общества, от которого отказались тысячу лет назад во имя выживания, и подготовку последней во всей Вселенной планеты человеческих созданий к неизбежному моменту, когда она вновь встретится с расой, которая была на волосок близка к уничтожению человечества, когда они встретились в первый раз, возможно, было к счастью, что ПИКА был практически неразрушимым и потенциально бессмертным.

«Так же, к счастью, не более двадцати пяти человек во всём мире знали всю правду о том, кем — и чем — был Мерлин и какова его истинная миссия здесь, на Сэйфхолде», — подумал он и мысленно нахмурился. Все эти двадцать пять человек оказались мужчинами, и, наблюдая за тем, как личный отряд императрицы Шарлиен из Черисийской Императорской Гвардии уверенно пробивает пулями свои мишени на дворцовом стрельбище, он ещё раз убедился в полном согласии с Кайлебом, что по крайней мере одна женщина должна была знать правду. К сожалению, решать, кто должен быть допущен к полной правде о присутствии человечества здесь, на Сэйфхолде — и о Мерлине — было не только их делом. Если бы это было так, Шарлиен пополнила бы ряды тех, кто знал оба этих секрета задолго до того, как Кайлеб отплыл из Черис с флотом вторжения, направлявшимся к Лиге Корисанда.

«Ты не можешь иметь всё, Мерлин», — снова напомнил он себе. — «И рано или поздно Мейкелу удастся убедить остальное Братство Святого Жерно. Конечно, кто только будет объясняться с ней, учитывая, что Кайлеб — и ты — находитесь почти за девять или десять тысяч миль оттуда — это интересный вопрос, не так ли?»

Сам Мерлин придерживался мнения, что архиепископу Мейкелу Стейнейру, духовному главе раскольнической Церкви Черис, вряд ли удастся убедить своих более упрямых братьев в ближайшее время. «Капитан Атравес» полностью разделял их опасения, но оставлять Шарлиен в неведении было, мягко говоря, недальновидно. На самом деле, слово «глупый» звучало для него довольно убедительно всякий раз, когда он размышлял о нерешительности братьев. Шарлиен была слишком умной и способной, чтобы оставаться в стороне. Даже не имея полной информации, она уже продемонстрировала насколько опасно эффективной она может быть против врагов Черис. С этими же знаниями она могла бы стать ещё более смертоносной.

«Что даже не учитывает тот незначительный факт, что она жена Кайлеба, не так ли?» — Мерлин поморщился за спокойным фасадом своего «спящего» лица. — «Неудивительно, что Кайлеб достаточно безумен, чтобы грызть железо и плеваться гвоздями! Было бы достаточно плохо, если бы он не любил её, но он её любит. И даже на самом прожжённом, прагматичном уровне он всё ещё прав. Она имеет право знать. На самом деле, учитывая риски и врагов, которых она получила в борьбе ради справедливости и правды, на всей этой планете нет никого — включая самого Кайлеба — кто не имел бы больше прав! И если бы я был ею, я бы разозлился, когда наконец узнал бы, что советники моего мужа скрывали от меня.»

К несчастью, подумал он, возвращая своё внимание к изображениям тренирующихся гвардейцев, передаваемым через одну из его тщательно спрятанных разведывательных платформ, это был единственный мост, с которым им не оставалось ничего другого, как пересечь, когда они доберутся до него. Всё, что он мог сейчас сделать, это надеяться на лучшее… и получить некоторое утешение от очевидной эффективности взвода её охраны. Они потеряли бы шанс объяснить ей что-либо, если кто-то из сумасшедших, которые уже пытались убить архиепископа Мейкела в его собственном соборе, сумеют убить её. А учитывая тот факт, что даже при всех преимуществах разведывательных возможностей Мерлина он всё ещё не мог определить, действовали ли эти убийцы сами по себе, или насколько большой могла быть любая поддерживающая их организация, капитан Атравес был восхищён доказательством компетентности сержанта Сихемпера. Он предпочёл бы находиться достаточно близко, чтобы защищать Шарлиен самому, но даже он не мог находиться в двух местах одновременно, а за Кайлебом тоже нужно было присматривать. И раз уж он не мог быть там лично, Сихемпер был, как минимум, удовлетворительной заменой.