Му-му. Бездна Кавказа - [2]

— Не играйте желваками, генерал, — лениво растирая окурок подошвой американского солдатского ботинка, произнес он. — Вы прекрасно знаете, что я прав.

— Тот, кто напоминает собеседнику о недавно пережитом горе, говорит правду, это бесспорно, — не удержавшись, возразил Ираклий Самсонович. — Но прав ли он?

— Горе горю рознь, — пожал плечами липовый сотрудник ОБСЕ. — Когда ваш дом сгорает от удара молнии, это действительно горе, которому не посочувствует только тот, у кого вместо сердца камень. Но тот, кто сначала дразнит медведя, а потом с плачем жалуется, что его помяли, — просто дурак, к которому я не испытываю ни сочувствия, ни уважения. Разумеется, я не имею в виду лично вас. Но ваше высшее руководство, на мой взгляд, выбрало себе плохих советчиков.

— Да уж, советчиков, — вынимая из кармана сигареты, сердито проворчал генерал.

— Заметьте, я не сказал: хозяев.

— Разумеется, исключительно в силу свойственной вам деликатности.

— Конечно.

Привстав, собеседник чиркнул колесиком зажигалки и дал генералу прикурить. У него были тонкие черты лица, точеный нос с характерным вырезом ноздрей и большие, очень выразительные восточные глаза, опушенные длинными ресницами. Кожа у него, несмотря на происхождение, была даже светлее, чем у генерала Мтбевари, и Ираклию Самсоновичу вдруг захотелось спросить, отбеливал он ее специально, как Майкл Джексон, или этот не совсем характерный цвет лица достался ему в наследство от бабушки, согрешившей с каким-нибудь белым миссионером или, скажем, инженером-нефтяником. Он сдержался, поскольку был заинтересован в этой встрече гораздо больше, чем собеседник, и приложил огромные усилия к тому, чтобы она состоялась.

— Не будем ссориться, генерал, — примирительным тоном произнес араб, снова опускаясь на стул, который негромко скрипнул под тяжестью его крепко сбитого тела. Он со звонким щелчком закрыл крышечку зажигалки, погасив пламя, и спрятал ее в карман. — Мы оба проделали длинный и нелегкий путь, чтобы встретиться здесь. Наше время стоит дорого, и нам ни к чему тратить его на пустые препирательства.

— Согласен, — кивнул Мтбевари, окутываясь дымом дорогой американской сигареты. — Но я хотел бы заметить, что в свое время половина ваших шейхов и военачальников прошла обучение не где-нибудь, а именно в Соединенных Штатах. Как и вы сами, уважаемый.

— Верно, — подтвердил араб. — А вы, в свою очередь, учились в России. Ну и о чем это говорит?

— Пожалуй, только о том, что мы с вами оба являемся неплохими специалистами в своей области, — хмыкнул Мтбевари, кладя конец так и не состоявшейся размолвке.

— Отлично сказано! — сверкнул белозубой улыбкой араб. — Вы абсолютно правы. Я собаку съел на защите прав человека, а вы… э…

Генерал Мтбевари со скрипом потер ладонью заросший густой трехдневной щетиной подбородок. На нем были просторные серо-зеленые брюки со множеством накладных карманов, заправленные в высокие берцы на толстой рубчатой подошве, линялая серая футболка, потертый кожаный жилет и матерчатая шляпа с обвисшими полями. В сочетании с побитыми сединой усами, щетиной и выпирающим между полами жилета брюшком все это придавало ему вид деревенского жителя, явившегося в разбомбленный город в тщетной надежде продать перекупщику урожай мандаринов.

— Инженер-строитель из Москвы, — представился он. — Здешний уроженец. Приехал помочь землякам снова наладить нормальную жизнь.

— Весьма похвально, — ухмыльнулся араб. — Надо же, какое совпадение! По документам мы с вами оба являемся специалистами как раз в тех областях, в которых никогда не работали. Мне кажется, вы больше привыкли взрывать и жечь, чем строить…

— А вы — нарушать права человека, чем следить за их соблюдением, — подхватил генерал. — Не понимаю, что вас удивляет. Чтобы грамотно взорвать здание, нужно знать, как оно построено. То же относится и к людям: чтобы вышибить человеку мозги, надо, помимо всего прочего, знать, где они находятся.

— Что же нужно московскому инженеру-строителю от правозащитника из Брюсселя? — осведомился араб. — Неужели кто-то дерзнул нарушить ваши права?

— Более того, — сказал Ираклий Самсонович. — Попрано мое человеческое достоинство, унижена моя честь… ну, и так далее. Мы проиграли войну, как вы, наверное, знаете.

— Об этом знают все, — кивнул араб. — А вы что, рассчитывали ее выиграть? Или вы думали, что Россия не посмеет вмешаться, испугавшись мирового общественного мнения? Напрасно. Они и так слишком долго прислушивались к этому пресловутому мнению, которое на деле является голосом Белого дома. И не говорите мне о территориальной целостности! Если бы в свое время Советский Союз в Тбилиси защищал свою территориальную целостность не саперными лопатками, а танками и ракетными снарядами, ваш российский паспорт сейчас был бы не фальшивым, а самым настоящим, а на обложке вашего служебного удостоверения красовалась бы совсем другая надпись — «ФСБ», а то и, чего доброго, «КГБ СССР».

— Я пришел сюда не за нравоучениями, — раздраженно отшвырнув сигарету, напомнил Ираклий Самсонович. — Кроме того, вы обращаетесь не по адресу. Я просто выполнял приказ, хотя и понимал, что это авантюра. Провокация, и притом не самая умная. Вообще, в наше время территориальные государства не должны затевать войны. Государство — это четко обозначенное на всех географических картах пятно, в которое при нынешнем уровне развития истребительной техники ничего не стоит вколотить столько ракет, сколько вам вздумается. Любой осел знает, где расположены Москва и Вашингтон, но где столица «Аль-Каиды»? Палестина как государство не воюет с Израилем, но легче ли от этого израильтянам?