Мстительное сердце - [9]

– Ну, золотко, тебе не надо понапрасну жалеть старая Бесс. Я всю жизнь быть рабыня. Тебе на себя-то не хватать жалость…

В эту минуту в кухню вошел тот самый мальчик, которого Ханна уже видела у входа в трактир.

Бесс повернулась к нему:

– Пришел поесть, верно? Ты все сделать?

– Ага, – закивал мальчик.

– Этот вот ребенок звать Дикки, Ханна, – сказала Бесс. Ханна улыбнулась мальчику.

– Здравствуй, Дикки. А как твоя фамилия?

Мальчик опустил голову и уставился на свои босые ноги. Потом пробурчал:

– Нет у меня никакой фамилии, м'леди.

Бесс взъерошила длинные космы мальчугана.

– Дикки быть сирота, детка. Не знать ни родных, ни близких. Его привозить через большую воду, из Англии, и отдать по договору работать у старого Стрича. – Потом она отошла и сказала, стараясь казаться строгой: – Прежде чем ты получать поесть, мальчик, нужно приносить в котел воды из колодца.

Дикки кивнул и, взяв из угла деревянное ведро, вышел. Бесс повернулась к Ханне:

– Тебе, детка, теперь надо хорошо вымыться. Я вскипятить котел воды, а ты мыться здесь, вон в той лохани. И нужно находить тебе другое платье – нельзя ходить в такой рвани.

Ханна вспомнила, как она одета, и прижала рваный лиф к груди.

– Это… это порвалось по дороге…

– Я видеть. Я смотреть, как этот человек тащить тебя на веревке, – мрачно сказала Бесс. – Его надо в тюрьму, вот что. Сотворить такое со своим ребенком!

– Он мне не отец, а отчим.

– Ничего не значит. Стыд да и только.

Вернулся Дикки с ведром воды; он вылил ее в огромный черный котел, висевший над очагом. Бесс развела огонь, а Дикки еще несколько раз сходил за водой, выливая ее в деревянную лохань, стоящую в углу.

Наконец Бесс сказала:

– Хватит. Вот… – Она положила еду на тарелку. – Ступай отсюда, Дикки. И не заглядывай в кухню. Сейчас мы хорошенько мыть эту детку.

Она выставила Дикки за дверь, потом повернулась к Ханне:

– А теперь ты раздеваться, золотко. Прямо совсем.

Ханна стояла в нерешительности и смущении. Она никогда ни перед кем не обнажалась, только перед матерью.

Бесс, почувствовав смущение девушки, повернулась к ней спиной, не переставая болтать:

– А твои лохмотья мы сжечь. Здесь быть пара платьев, их оставлять предыдущая девушка. Тебе они подходить. А она только что отработать свое…

Она оглянулась как раз в тот момент, когда Ханна переступила через свое рваное белье. Девушка смутилась.

– Боже, Боже, детка, на тебя стоит посмотреть! – Бесс беззвучно присвистнула. – Хорошенькая, вроде как те знатные леди.

Ханна покраснела.

– Ты так думаешь, Бесс? А Квинт говорит, что я чересчур высокая для женщины. Он говорит, что я – просто корова.

Бесс фыркнула:

– А ты никогда не слушать, что говорят такие мужчины, золотко. Это просто сброд, что они понимать в знатных леди? Ты слушать старая Бесс – старая Бесс говорить, ты красавица.

Черные глаза Бесс оглядели длинные локоны цвета меди, обрамляющие лицо Ханны. Зеленые глаза, похожие на изумруды. Груди высокие, гордые, живот слегка округлый, ноги длинные и стройные. «Все в ней обещает, что она превратится в настоящую красавицу, когда исчезнет детский жирок», – подумала Бесс. И то, что она сказала девушке, было правдой. По красоте Ханна могла сравниться с любой знатной леди. Ее не могла испортить даже грязь на руках и лице. К тому же ей была присуща какая-то особая грация, царственность осанки. Кожа у девушки была нежная, золотисто-розовая и напоминала спелый персик.

Вдруг Бесс взяла Ханну за руку. Это была рука, привыкшая к работе, но изящная, хорошей формы. Бесс отпустила руку девушки и погладила Ханну по голове. Она огорчилась увиденным. «Среди дальних предков этой девушки была какая-то африканская королева, – подумала Бесс, – но сама она, конечно же, и не подозревает об этом».

Разглядывая цветущие формы Ханны, Бесс поняла, почему старый черт Стрич уцепился за возможность получить по договору такую работницу! Бедная девочка, если бы она только знала, что ее ждет!

– Лезь в лохань, детка, – резко махнула рукой Бесс. Ханна подчинилась, ступив в воду сперва одной ногой, потом другой.

– Ой, Бесс, какая холодная!

– Конечно, холодная, детка, – ворчливо проговорила та, подходя к девушке с дымящимся котелком. – Говорить, когда достаточно горячо.

Стряпуха принялась лить кипяток из котелка, а Ханна стояла в лохани и почему-то больше не стыдилась своей наготы. Вскоре вода потеплела, и девушка уселась в лохань, поджав колени.

– Теперь тепло?

Ханна кивнула, а Бесс протянула ей кусок простого мыла и мочалку.

– Смотри, вымыться хорошенько.

«Об этом можешь не беспокоиться», – блаженно подумала Ханна. Единственное, что она могла позволить себе дома, было обтирание влажной мочалкой. А эта лохань – просто дар Божий! Она неторопливо мылась, рассеянно слушая болтовню Бесс.

– На постоялых дворах почти везде много прислуги – и рабов, и поступивших по договору. Но старый Стрич – скупердяй. Прислуживать посетителям внизу, прибираться наверху – и на все про все только ты, да я, да Дикки, да еще трое. И Нелл.

– Кто это – Нелл?

– Нелл – еще одна девушка в баре. Это подлая тварь, Ханна, золотко, и грубая, просто кошачье дерьмо. Не давай ей наседать на тебя…