Мстители гетто - [2]
Братская помощь, великая дружба народов, такая понятная и естественная для советского человека (этого гитлеровцы не смогли уничтожить даже в своем страшном концлагере), — эта дружба и породила начало, пока еще пассивного, сопротивления.
На пятый день все гражданские, кроме евреев, были из лагеря освобождены.
Из лагеря в Дроздах все чаще доносились автоматные очереди. Лагерное начальство приказало всем интеллигентам регистрироваться.
Лагерная стража погрузила на машины сотни и тысячи людей, а несколько минут спустя пулеметы громогласно известили, каким почетом пользуются интеллигенты, — особенно евреи, — у тех, кто сеял смерть и опустошение в нашей стране.
Горелик кончил Минскую консерваторию, и его бархатный голос часто ласкал наш слух. «Певец?» — удивились палачи и приказали Горелику петь. Горелик пел еврейские народные песни перед многочисленной, многонациональной толпой узников.
— Этот остается здесь! — решили рыцари ножа, которые уже знали о «концертах», предстоящих Горелику на Юбилейной площади… Вместе с остальными еврейскими заключенными он был потом переведен в минскую тюрьму, а оттуда — в гетто.
II. НАЧАЛО ГЕТТО
В тот день, когда оставшиеся в живых евреи были выпущены из тюрьмы, на улицах Минска появился приказ полевого коменданта о гетто.
Начиная со дня издания настоящего приказа, в городе Минске выделяется особый район, в котором должны проживать исключительно еврея.
Все евреи — жители города Минска — обязаны, после опубликования настоящего приказа, в течение 5 дней «переселиться в еврейский район. Евреи, которые по истечении этого срока будут обнаружены в не-еврейском районе, будут арестованы и строжайше наказаны. Не-евреи, проживающие в пределам еврейского района, обязаны немедленно покинуть еврейский район. Если в не-еврейском районе не окажется квартир, освобожденных евреями, жилищный отдел Минской Городской Управы предоставит другие свободные квартиры.
Разрешается брать с собой домашнее имущество. Кто будет уличен в присвоении чужого имущества, или грабеже, подлежит расстрелу.
Еврейский район ограничивается следующими улицами[1]: Колхозный пер. до Колхозной улицы, далее вдоль реки до улицы Немига, исключая православную церковь, до Республиканской улицы с прилегающими улицами: Шорная, Коллекторная, Мебельный пер., Перекопская, Низовая, еврейское кладбище, Абутковая ул., 2-й Апанский пер., Заславская улица до Колхозного переулка.
Еврейский район, сразу же после переселения, должен быть отгорожен от города каменной стеной. Построить эту стену обязаны жители еврейского района, используя для этой цели в качестве строительного материала камни с нежилых или разрушенных зданий.
Евреям из рабочих колонн запрещается пребывание в не-еврейском районе. Означенные колонны могут выходить за пределы своего района исключительно по специальным пропускам на определенные рабочие места, распределяемые Минской Городской Управой. Нарушение этого приказа карается расстрелом.
Евреям разрешается входить в еврейский район и выходить из него только по двум улицам — Апанской и Островской. Перелезать через ограду воспрещается. Немецкой страже и охране порядка приказано стрелять в нарушителей этого пункта.
В еврейский район могут входить только евреи и лица, принадлежащие к немецким воинским частям, а также к Минской Городской Управе, и то лишь по служебным делам.
На юденрат возлагается заем в размере 30 000 червонцев на расходы, связанные с переселением из одного района в другой. Означенная сумма, процентные отчисления с каковой будут определены позднее, должна быть внесена в течение 12 часов после издания настоящего приказа в кассу Городской Управы (ул. Карла Маркса, 28).
Юденрат должен немедленно представить жилищному отделу Городской Управы заявку на квартиры, которые евреи оставляют в не-еврейском районе и еще не занятые арийскими (не-еврейскими) жильцами.
Порядок в еврейском районе будет поддерживаться особыми еврейскими отрядами порядка (специальный приказ об этом будет своевременно издан).
За переселение всех евреев в свой район несет полную ответственность юденрат города Минска. Всякое уклонение от выполнения настоящего приказа будет строжайше наказано.
Полевой комендант.
За этим приказом последовал приказ о желтой «заплате». С немецкой пунктуальностью указывался размер заплаты, место, на которое она должна быть нашита, а в конце — все чаще повторяющаяся угроза: «За неисполнение приказа — смертная казнь».
На первых порах среди минских евреев царила растерянность. Люди теснее жались друг к другу, не показывались на улицах, откуда постоянно доносился топот кованых сапог гитлеровцев.
С помощью соседей — белоруссов и русских — добывали самое необходимое, покупали на рынке несколько картофелин (в стране колоссальных урожаев картофеля приходилось покупать поштучно!). С соседнего пожарища приносили несколько щепок — вскипятить воду… Людей с желтыми заплатами на улицах почти не было видно.
Гитлеровские молодчики рыскали по улицам и переулкам в погоне за «еврейскими физиономиями». Если налетят на «подходящего» (часто это бывали грузины, а то и белоруссы), разрежут бритвой одежду в том месте, где должна быть пришита заплата. К комендатуре приводили людей и обливали их с головы до ног желтой краской. На одежде рисовали желтый круг, «могн-довид» или что-нибудь непристойное.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.