Мраморный рай - [6]

Сегодня, когда, нарушив главное правило, к ним среди ночи явились караванщики и Денис, отпустив родителей, на короткое время заснул вновь, он во второй раз встретился с девочкой.

То же милое лицо, которое уже Денису нравилось, серьезный взгляд и веснушки. Она долго смотрела на Дениса. И он смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Потом она вдруг сказала: «Ты нужен. Просыпайся». Голос ему понравился. Больше она ничего не добавила; лицо ее, как и в прошлый раз, начало таять. Но Денис не расстроился. Он сейчас же проснулся. Раз девочка сказала, что он нужен, наверное, так и было — врать она бы не стала.

Проснувшись, он вспомнил, что родителей в комнате нет — можно не осторожничать. Оделся и, уже выходя в коридор, точно знал, куда должен направиться.

А в том месте, куда он держал путь — в медицинском блоке — была суета. В ярко, насколько это вообще возможно в колонии, освещенном помещении, служившем и операционной и процедурной, на столе глыбой лежал человек, а рядом с ним сновали трое: Хирург, медбрат и Денискина мама — Полина.

Если медбрата еще иногда называли по имени — Яшей, Яковом — то Хирург был всегда исключительно Хирургом даже вне больничных покоев.

На первоначальной стадии все шло как обычно: одежду срезали, оставив пациента в белье, приступили к стандартным манипуляциям по реанимации, по проверке работы основных органов… Теми инструментами, которые были в наличии, и теми методами, которые тут уже годами нарабатывались. У нового мира и риски для здоровья не те, что раньше, и медицина другая. Рутинные процедуры в общем…

Однако после того, как с большим трудом удалось перевернуть раненого на живот…

— Больше света, — негромко сказал Хирург, наклоняясь над тремя глубокими вертикальными ранами на спине лежащего.

Полина и Яков, взяв каждый по керосиновой лампе, встали справа и слева от Хирурга. Тот прислушался и сказал, нахмурившись:

— Ближе ко мне. Лампы ниже.

Медбрат с недоумением и опаской посмотрел на Полину, как бы говоря: не обожжем раненого?

Хирург почти сунул нос в одну из борозд на спине лежащего… И тут же выпрямился. Казалось, он был поражен увиденным… Неприятно поражен. Да и что могло понравиться в этих ранах?

Хирург достал из побитой металлической ванночки со слабым спиртовым раствором (спирт здесь был на вес золота) пинцет и, далеко отнеся руку, начал медленно опускать инструмент в рану. Пробормотал:

— Осторожно…

Яков и Полина переглянулись.

Хирург что-то зацепил в ране и потянул — но оно не хотело выходить. Хирург вынул окровавленный, но пустой пинцет из раны и выпрямился. Лоб его покрылся испариной, руки чуть дрожали. Он посмотрел на Полину, потом на Якова и пробормотал, ни к кому не обращаясь:

— Сложнее, чем я думал…

…Денис поднялся по лестнице и, выйдя в коридор, побрел в сторону медицинского блока. Уверенности в нем поубавилось, к тому же, очень хотелось спать. Сейчас он бы не поручился, что несколько минут назад видел во сне девочку, которая сказала, что он должен проснуться и идти куда-то. Ему было одиноко и страшно.

…— Попробуем еще раз, — сказал Хирург. — Свет!

Яков и Полина снова сблизили две лампы и наклонили их над раной. Полину, вопреки обычному, замутило, и смотреть в рану она не могла. Хирург аккуратно погрузил в рану пинцет и ухватил что-то. Мельком глянув на него, Полина увидела, что Хирург напрягся, покраснел, на лице заблестели крупные капли пота. Он потянул. Раненый страшно замычал. Лампа в руке Якова дрогнула.

С неприятным чавкающим звуком Хирург извлек из раны крупный окровавленный предмет и поднес к лампе, которую держала Полина.

— Что за… — начал Яков.

— Неси лупу, — потребовал Хирург.

…Денис замедлил шаги. Отсюда была прекрасно видна полутемная комната, в центре которой на столе, обнаженное по пояс, лежало большое, мускулистое тело мужчины. И что, подумал мальчик, надо делать дальше? Он даже огляделся по сторонам, словно ожидая, будто некто мудрый, находящийся рядом, ответит. Но никого, разумеется, поблизости не оказалось.

…Это был не предмет. Губки пинцета зажимали довольно крупное, устрашающего вида мохнатое черное насекомое, нечто среднее между шмелем и мухой, с крепкими крылышками, четырьмя цепкими лапками на которых были как будто даже видны коготки, и парой выступающих вперед жутких костяных жвал.

— Фауна борется за выживание, как может… — пробормотал Хирург, разглядывая страшное насекомое, поворачивая пинцет под лупой, которую держал Яков трясущейся рукой, так и эдак. — Заморозки, видишь… Жучки в тепло пытаются забиться… В мясо… Если на жвалах был яд, вряд ли мы сумеем помочь этому несчастному…

Словно в ответ на его слова, жвалы зашевелились.

— Оно живое! — хрипло сказал Яков.

— Подай-ка вон ту банку, — деловито распорядился Хирург.

— Оно там одно? — спросила Полина.

— Выясним, — сказал Хирург и, опустив насекомое в банку, завернул жестяную крышку.

— Не вырвется? — с опаской спросил Яков.

— Пусть попробует… Продолжим, коллеги?

Денис закрыл глаза — и его внутренний человечек, невидимый и невесомый, выскользнул на волю и полетел вперед, туда, где трое людей суетились вокруг четвертого, раненого. Благодаря этому человечку-мотыльку Денис не только прекрасно видел и слышал все, что происходило в медблоке, но даже немного разбирался в мыслях и настроениях находящихся там людей.