Он замолчал. Вспомнив предсказание великого оратора, жившего когда-то, Штерн продолжал:
— Беатрис, это будет мир, где не будет тронов и королей. Не будет больше власти у праздной аристократии! Мир, где не будет рабов! Человек станет, наконец, свободным! «Планета мира, где царит вечное искусство и льется многоголосая музыка, где губы произносят лишь слова любви и правды. Мир, где не слышны стоны заключенных и плач приговоренных. Мир, на который никогда не упадет тень виселицы. Красивые и крепкие люди! Немеркнущая звезда человеческой надежды горит в небе, указывая им путь!»
— А любовь? — с улыбкой спросила Беатрис, вложив в этот вопрос нечто сокровенное.
В нем угадывалась теплота будущей матери, вечная надежда женщины на рождение ребенка.
— И любовь! — с нежностью ответил Аллан и посмотрел на девушку долгим внимательным взглядом.
Из сада шел сладкий медовый запах. Трудолюбивые пчелы жужжали среди многочисленных белых и розовых цветков, собирая утренний нектар. Свежий морской ветерок. Яркое, весело сияющее июньское солнце, встающее над холмами.
Повсюду царили жизнь и любовь.
И их любовь тоже. Этого мужчины и этой женщины. Томящая загадка, вечная прелесть красоты!
Штерн обнял девушку здоровой рукой. Он склонился к ней, она подняла к нему лицо. Их губы впервые соединились в горячем поцелуе, а в сердцах воцарилось радостное спокойствие.
