Можно помереть со смеху - [47]

Закончив ужин, мы вернулись на участок земли в пустыне. Возле хижины Селлерс остановил машину, выключил мотор и погасил фары. В темноте возник луч от фонарика – это шел Джерри.

– Все в порядке? – спросил он.

– Все в порядке, – ответил Селлерс. – Берите мою машину и поезжайте в Юкку. Поешьте, а главное, выпейте побольше кофе. Когда в Юкку приедут все остальные, вы как гид проводите их сюда.

– Понятно, – согласился Джерри и добавил: – Но у этого проклятого фонаря садятся батарейки.

– Я привез из Юкки новые батарейки и несколько фонарей, – успокоил его Селлерс.

Джерри сел в машину, и она исчезла в темноте.

Побродив по окрестностям, я разыскал поваленное бревно, принес несколько охапок сухой полыни, корней каких-то кустарников и разжег костер. Языки огня осветили таинственную декорацию окружающего мира, его блики и тени, жестокое, задумчивое лицо Селлерса, Ванду Уоррен, полную страха, тревоги и предчувствий от того, что в данной ситуации единственное оружие, которое всегда приносило ей победу, оказалось непригодным. Она лежала на песке, время от времени меняя положение тела. Растерянная манекенщица поворачивалась то на один бок, то на другой, то опиралась на локоть, то ложилась на живот и подкладывала руки под подбородок – и во всех ее позах свет костра высвечивал соблазнительную округлость ее фигуры. Но Селлерс ни разу не взглянул на рыжеволосую красавицу, которая тем не менее неустанно продолжала свои попытки. В дело пошла даже обнаженная плоть ее прелестных ножек. Однако быстрый взгляд Селлерса показал обманчивость ее надежд, и Ванда скромным, целомудренным жестом вновь прикрыла юбкой свои ноги. Она чувствовала себя деревянным истуканом.

Раз или два Ванда бросала на меня жалкий, трогательный, душераздирающий взгляд, на который я отвечал улыбкой симпатии и безнадежности.

Мне часто приходилось отправляться на поиски топлива для костра. Над головой сияли звезды. Огонь создавал совсем небольшую зону тепла, вне которой находилась холодная промозглость ночной пустыни. Мы вынуждены были встать на ноги и без конца поворачиваться к огню то лицом, то замерзшей спиной, а я вновь и вновь должен был подбрасывать и подбрасывать спасительному костру его горючую пищу.

Наконец в темноте пустыни появились лучи автомобильных фар, которые танцевали при подъемах и спусках на пыльной проселочной дороге. Колонна из четырех машин, впереди которой двигался ведомый Джерри наш автомобиль, въехала на участок и остановилась у костра.

Хорошо подготовленные люди быстро и скоординированно начали разгрузку: они вынесли прожекторы и установили над колодцем треножник, на котором укрепили лебедку с привязанным к канатам куском брезента.

Я в очередной раз отправился на поиски дров, но в это время к нам прибыл еще один автомобиль. Из него выскочил фотограф и тут же начал ослеплять всех подряд вспышками специальной лампы. За ним вылез корреспондент, с которым я познакомился в Бэннинге, и подошел ко мне, чтобы поздороваться.

Возле лебедки кипела работа, кто-то из прибывших спустился в колодец и обменивался с людьми, оставшимися наверху, репликами и приказами. Наконец подготовка была закончена, и по сигналу снизу, поднимая на поверхность земли какой-то груз, заработала лебедка. Потом из ямы появился брезент, из которого торчал угол одеяла.

Мои часы показывали полночь. Вся операция прошла так быстро и гладко, что трудно было представить, как много надо было предвидеть деталей и как много надо было потратить сил, чтобы добиться успеха.

В этот момент издалека послышался шум мотора, вспыхнул свет фар, и на дороге показалась еще одна машина. Она приближалась к нам на малой скорости.

– Ну вот, Шустрик, – подходя ко мне, сказал Селлерс. – Мы можем ехать, дело сделано.

– Подожди несколько минут, – попросил я. – Не уходи. Мне нужен свидетель.

– Для чего?

– Подожди – увидишь.

В конце пути, ориентируясь на свет нашего костра и лучи прожекторов, водитель приближающейся машины прибавил газу, круто развернулся перед хижиной и остановился. Я увидел, что за рулем сидел Корнинг.

Он вылез из машины, когда я направился в его сторону.

– Что за дурацкая идея, Лэм? – сказал он раздраженно.

– Я нашел миссис Велс, – ответил я. – Вот и все.

Корнинг посмотрел на маленькую группу людей, которые убирали лебедку, складывали треножник, и тут его взгляд натолкнулся на Ванду Уоррен. Он сорвался с места и кинулся к ней.

– Приветствую вас, дорогая, – затараторил он. – Рад вас видеть. Я сразу узнал вас по фотографии в газете…

Наконец-то нашелся человек, который обратил на Ванду внимание, и она с радостным облегчением повернулась к нему.

– В самом деле? – воскликнула она, кокетливо улыбаясь и стреляя глазами.

– Вы делаете ошибку, Корнинг, – предупредил я, подходя к нему сзади.

– Какую еще, к черту, ошибку? – бросил он мне через плечо.

– Это не миссис Велс. Это – Ванда Уоррен, – объяснил я.

Он огляделся вокруг и сказал:

– Но здесь нет другой женщины.

Тогда я показал рукой на место, где лежал на брезенте завернутый в одеяло тюк.

– Нет есть, – сказал я. – Здесь есть женщина по имени Ивонна Клаймер, известная также как Ивонна Велс.