Мозгоед - [72]

— О чем ты думаешь? — Инга согрелась и теперь жадно смотрела, как в котелке булькало странное варево из малиновых листьев и еловых иголок.

— О предательстве.

— Самое время, — невозмутимо кивнула она. — Это нормально. Нас обоих предали, так почему об этом не подумать под шум дождя?! У тебя осталось что-нибудь поесть?

— Плитка шоколада.

— Какая я молодец, что догадалась тебе ее положить! И с котелком угадала! Мой рюкзак эти сволочи забрали, сказали, что мне он больше не понадобиться. Не очень красиво с их стороны, как думаешь?

Она не переставала меня удивлять.

— Так что там с предательством? — спросила, наконец, Инга. — Есть какая-нибудь теория на этот счет?

— А какая здесь может быть теория? Когда нас предают, мы сильно переживаем. Потом, по прошествии времени, предаем других. Как бы в отместку. Но, на самом деле, только для того, чтобы почувствовать себя сильнее и выше тех, кто нас когда-то обидел.

— Хромает твоя теория, док, — Инга пригубила елово-малиновый коктейль. — Предать можно только близкого человека. Когда мы это делаем, то чаще всего не осознаем своего предательства. Мы говорим: «Я делаю это для твоего же блага, почему ты этого не понимаешь?!» или «Ты так и не понял, чего я хочу на самом деле!».

— Разве наши желания — это предательство?

— А как же! — почти восхитилась она. — Какой ты ребенок, док! Именно наши желания и есть предательство!

— Интересная теория.

— Практика! — тихо рассмеялась Инга. — Неужели ты так до сих пор этого и не понял? Каждый раз, когда ты говоришь «хочу», ты предаешь того, с кем ты живешь. Ведь у него совершенно иные желания.

— Притянуто за уши. Сразу контраргумент: ты хочешь секса, и твой партнер хочет секса. В чем предательство?

— Ты хочешь анального секса, а он, извини, она — настроилась на оральный секс. Если вы придете к компромиссу — к «миссионерской» позе, то предадите друга, но если кто-то настоит на своем…

— Тем самым он предаст другого.

— Схватываешь на лету. Продолжим?

Интересное предложение.

— Попробуем! То есть если ты во сне случайно перекатываешься на половину кровати своего партнера, ты его предаешь… Ведь ты нарушаешь его интимную зону, его личное пространство.

— Несколько утрируешь, но в целом находишься на правильном пути. Любые отношения — всегда предательство. Когда влюбляешься в хорошего парня, то ждешь от него чего-то особенного, не похожего на то, что ты испытывала раньше. То же самое происходит, если влюбляешься в женщину. Но и там сплошной обман. Обман есть предательство. Ты чувствуешь себя уязвленной, обманутой, преданной… Ты чувствуешь себя всего лишь женщиной…

И тут я ее поцеловал. Не знаю, как это получилось, но я ее поцеловал. Язык скользнул в сладкую впадину рта, пахнущую хвоей и малиной. Но что удивительно — она ответила на поцелуй. Пусть не слишком умело, но ответила. Я касался жемчужного ряда зубов, исследуя ровные и безупречные выступы, потом кончик языка скользнул к ее небу. Дыхание Инги было прерывистым и теплым.

— Я и сейчас тебя предаю?

— Конечно. С той самой секунды, как прикоснулся ко мне, — прошептала она. — Только не останавливайся. Предавай меня дальше. Пока что мне это нравится. Помнишь, я спросила тебя, хочешь ли ты со мной переспать? И ты ответил…

— Я спросил: а тебе оно надо? Признаю свою ошибку. Был тогда не прав. Сейчас исправлюсь.

Я впервые занимался сексом с лесбиянкой, но мне было холодно и одиноко. Мы лежали на ковре из мягких еловых игл и нежно ласкали друг друга. Маленькая грудь с острым, словно защищающимся соском. Я втянул его губами. Инга застонала.

— Тебе нравится?

— Теперь уже нет, но продолжай.

Рука исследовала шершавую пустыню живота. Пирсинг в пупке, справа шрам, не очень заметный, но почему-то мне нравилось касаться его подушечками пальцев. Несовершенство всегда привлекает больше, чем красота.

Теперь чуть ниже — за кромку ажурных трусиков. Какая пошлость, Дэн! Инга не носила нижнего белья, и я беспрепятственно скользнул к ее вагине. Сухая. Как Сахара. Как Гоби. Как выжженная Африка за полгода до муссонных дождей.

— Ты не хочешь…

— Нет, я не хочу, — еле слышно ответила она. — Но продолжай предавать меня. Ради себя.

Черт бы побрал этих дурочек, решивших, что им нравится мазохизм! Но что есть учение Леопольда Мазоха в сравнении с маркизом де Садом?! Ничто.

Пуговица на джинсах расстегнулась сама собой. Молния разошлась. Она так настойчиво хотела, чтобы я ее не жалел, что я не собирался терять время на прелюдии и прочие условности. Как можно быть лесбиянкой, не познав мужчину?! Сначала почувствуй разницу, потом сравни.

Дождь… Огонь… Тепло тела…

— Сними джинсы.

— Ты…

— Сама!

— Ты хочешь, чтобы я прошла это унижение до конца?

— Я хочу, чтобы ты приняла меня до конца! Но джинсы ты снимешь сама. Я — не Март.

Она торопливо и очень неловко освободилась от одежды. М-да… Все иллюзии в прошлом. Ничего, чтобы поразить мое воображение! Но я слишком голоден и разозлен, чтобы ночью искать себе другую женщину в лесу.

— Раздвинь ноги! Шире…. Приподними бедра…

Я послюнил палец и смазал им член. Терпеть не могу сухих баб, они становятся влажными, только когда ты в них кончаешь. Но эта была как пустыня Сахара — горячая, сухая и шершавая. Рядом с Ингой я чувствовал себя зулусом, исполняющим ритуальный обряд дефлорации.