Мозг стоимостью в миллиард долларов - [20]

Смит. Не торопитесь.

Блейр. И еще у него такие странные волосы, смешного мышиного цвета.

Смит. Что вы имеете в виду под странными волосами?

Блейр. У него не парик и ничего такого, но забавно, что каждый раз наклоняясь, он поправлял волосы, как... м-м-м... женщина, когда она смотрит в зеркало.

Смит. Откуда вы знаете, что это не парик?

Блейр. Ну, в паб заходит один мой знакомый. У него искусственные волосы. Это видно, когда (пауза)... смотришь, растут ли волосы со лба. (Смех.)

Смит. Вы решили, что тот человек не носит парик, когда увидели линию волос спереди и сзади.

Блейр. Да. (Долгая пауза.) И я думаю... я думаю, что он... м-м-м... несколько гордился своими волосами. Я думаю, что все так и было.

Смит. Можете ли вы еще раз рассказать о его лице?

Блейр. Ну, он несколько бледноват, у него ужасные зубы... И еще очки в черной роговой оправе. Такие выдаются за счет Национальной службы здравоохранения.

Смит. Повторите, что вы уже говорили.

Блейр. Какое у него дыхание?

Смит. Да.

Блейр. Зубы у него ужасные, и изо рта плохо пахло.

(Пауза на 7 секунд.)

Смит. Хотите ли еще что-нибудь добавить к вашему рассказу? Не торопитесь.

Блейр. Нет, больше ничего. Больше ничего в голову не приходит, кроме разве... (Пауза на 3 секунды.) Ну, я бы сказал, что он не извращенец, не псих и ничего такого. Я хочу сказать, что он... м-м-м... и выглядел и говорил совершенно нормально, то есть... м-м-м... я не хотел бы тянуть волынку по этому поводу, словом, он... м-м-м... он выглядел совершенно обыкновенным человеком.

(Конец записи с магнитной ленты.)

Копия подписана сержантом-детективом Смитом и констеблем Блейром".

Я прочел текст. Знакомиться с ним было куда интереснее, чем заниматься исчезнувшей шлюпкой — но только отчасти.

Раздел 3 Хельсинки

Пит-пит, хороший день,

Крошке-малиновке летать не лень;

Где искать малютку?

На вишенке средь веток.

Колыбельная

Глава 8

Расположенная под мышкой у Скандинавии, Финляндия напоминает заплатку; но коль скоро она сделана из перепревшего коленкора, то ей суждено расползтись на части — такую картину и представляет собой Финляндия. Виноваты во всем озера. Огромных озер бесчисленное множество, и на них есть острова, на которых тоже расположены озера, с островами и озерами на них. И так всюду — пока наконец зубчатая линия берега не уходит в холодное северное море. Но в это время года моря не видно. Мили и мили тень самолета скользит по блестящему ледяному покрову. Лишь когда среди снегов замелькают коричневые пятна лесов, можешь убедиться, что самолет наконец летит над землей.

Еще до того, как мы приземлились, я увидел Сигне, стоящую около здания аэропорта с красной крышей, а когда мы подрулили к нему, она уже бежала навстречу с улыбкой до ушей. Когда мы шли к древнему «фольксвагену», она всем весом повисла у меня на руке и спросила, привез ли я ей что-нибудь из Лондона.

— Только неприятности, — ответил я. Она позволила мне занять водительское место, и мы, пристроившись в хвост полицейской «Волге», всю дорогу до города не превышали лимита скорости.

— Это Харви попросил встретить меня? — осведомился я.

— Конечно нет, — обиделась Сигне. — Он никогда не указывает, должна ли я встречать своих друзей. Кроме того, он в Америке. Совещается.

— О чем?

— Не знаю. Так он сказал. На совещании. — Она улыбнулась. — Здесь налево и наверх.

Мы оказались в той же самой уютной квартире на Силтасаа-ренк, где на прошлой неделе я встречался с Харви. Сигне, возникшая у меня за спиной, помогла стащить пальто.

— Тут живет Харви Ньюбегин?

— Это многоквартирный дом. Его купил мой отец. Он поселил тут свою любовницу. Русскую девушку, белоэмигрантку, из аристократической семьи. Отец любил мою мать, но в эту Катю влюбился, как дурак, прямо по уши. В прошлом году мой отец...

— Так сколько у тебя отцов? — спросил я. — Я-то думал, что он умер от разрыва сердца, когда русские бомбили Лонг-бридж.

— О его смерти — это неправда. — Кончиком языка она провела по верхней губе, словно собиралась с мыслями. — Он попросил, чтобы я всем рассказывала о его смерти. А на самом деле он с Катей... но ты не слушаешь.

— Я могу слушать и пить в одно и то же время.

— Он уехал с Катей, которая такая красивая, что к ней даже страшно прикоснуться...

— Вот уже чего я бы не испугался.

— Тебе стоило бы слушать со всей серьезностью. Они живут по адресу, который знаю только я. Даже моя мать думает, что он умер. Понимаешь, они попали в железнодорожную катастрофу...

— Для такого рода катастроф сегодня еще рановато, — остановил я поток ее фантазии. — Почему бы тебе не снять пальто и не расслабиться?

— Ты мне не веришь.

— Еще как верю, — улыбнулся я. — Я ваш покорный придворный шут и ловлю каждый звук вашего голоса... но как насчет чашки кофе?

Принеся кофе в изящных кофейных чашечках на вышитой салфетке, она опустилась на пол на колени и поставила чашечки на низкий кофейный столик. На ней был длинный мужской свитер, а под волосами, теперь подстриженными на затылке высоко и коротко, виднелся треугольничек белой кожи, свежей и нежной, как только что испеченный хлеб.

Я подавил желание поцеловать ее.

— Какая у тебя хорошая прическа, — польстил я.