Мозг стоимостью в миллиард долларов - [17]

— Первым делом я хотел бы забросить юного Нигела.

Я подумал, что Пайк с удовольствием забросил бы в озеро и меня тоже.

— Они думают, что ты собираешься покормить их хлебом, Нигел. Я доставлю его в школу верховой езды. И оттуда мы уже тронемся. Это по пути и не так далеко. Они не тронут тебя, Нигел, это милые добрые уточки. Не пугайся, они не обидят тебя. Мы поедем в моей машине?

— Меня устраивает.

— Они ждут, чтобы ты дал им хлеба. Итак, вот в эту сторону. Нет, они никогда не обижают хороших маленьких мальчиков. У меня красный «ягуар». Не швыряй камни в уточек, ты испортишь свои ботиночки.

* * *

Доктор Феликс Пайк и его брат Ральф — оба жили в небольшой деревушке. Их жилище представляло собой нечто среднее между домами местных жителей — пластмассовые гномы, нейлоновые портьеры, металлические рамы окон и сборные гаражи, — и домами таких, как они, пришельцев — современные скульптуры, набело оштукатуренные древние ворота, коричневые панели обшивки, дедушкины часы на портике. Пайк подъехал к зданию, которое представляло собой современную версию георгианского дома. На дорожке стоял серебристый «порше» с откидным верхом.

— Машина брата, — отрекомендовал Пайк. — Он не женат, — добавил он с таким видом, словно «порше» являлся автоматическим вознаграждением за этот выдающийся подвиг; я предположил, что определенным образом так оно и есть. — Мой младший брат Ральф живет вон там. — Феликс Пайк указал на примыкающий к дому перестроенный амбар из известняковых плит.

К нему вела подъездная дорожка, обставленная бронзовыми урнами, а дом наполняли приметы времен Регентства, в число которых входили подсвеченные ниши и уилтонские ковры от стены до стены. Мы миновали пару комнат, предназначенных, казалось, лишь для неспешного хождения по ним, и до нас донесся слабый запах лавандового воска для полировки; миссис Пайк, сухопарая женщина с лиловыми волосами, назвала их малым холлом. Вокруг электрического камина в стиле позднего средневековья стоял квартет стульев времен королевы Анны. Мы расселись.

За высоким французским окном виднелся газон размерами с небольшую взлетно-посадочную полосу. За ним горели шесть костров, и от их подрагивающих язычков пламени поднимались высокие столбы дыма, словно среди голых мглистых деревьев разбила свой бивуак армия, осаждающая этот дом.

Женщина с лиловыми волосами помахала кому-то у ближайшего костра, и к нам двинулся человек, держа на весу лопату. Поднявшись на террасу, он обмел ее метелкой, поставил в деревянный ящик и, вытерев ноги о мат, проник в комнату через французское окно. На нем ладно сидела поношенная одежда того сорта, который английский высший класс носит по воскресеньям, дабы подчеркнуть свое отличие от людей, надевающих в этот день свои лучшие наряды. Он подтянул шелковый нашейный платок, словно тот был противокомариной сеткой, и я почувствовал себя комаром.

— Это мой младший брат Ральф, — улыбнулся доктор Феликс Пайк. — Он живет дверь в дверь с нами.

Мы поздоровались и обменялись рукопожатиями, и Ральф произнес «Добро пожаловать» тем низким зловещим голосом, который обычно звучит в фильмах, предвещая опасное развитие событий. Затем, чтобы старая одежда и нашейный платок не ввели меня в заблуждение, он вынул портсигар, содержащий шесть сигар «Кристо», и пустил их по кругу, но я предпочел свой «Голуаз».

Несмотря на обильно поседевшие волосы, Ральф выглядел моложе, чем первый Пайк, может, ему даже не перевалило за сорок. Он слегка раскраснелся и вспотел от работы в саду и хотя фунтов на тридцать казался тяжелее своего брата, то ли туго подпоясывался, то ли раз тридцать отжимался перед завтраком. Из кармана своего рабочего наряда он вытащил золотую гильотинку и обрезал кончик сигары.

— Остра как скальпель, — заметил Ральф. В его речи иностранный акцент слышался куда заметнее, чем у старшего брата.

— Прекрасно, — промолвил Феликс Пайк. — Прекрасно.

— Разрешите? — спросил Ральф и без промедления разлил всем нам бренди с содовой в тяжелые граненые рюмки.

— Я считаю, что ты все... — начал было доктор Феликс Пайк, но его голос увял.

— Все отлично. — Человек в наряде садовника аккуратно раскурил сигару и пересел на обыкновенный стул, чтобы случайно не прожечь обивку.

— Я смотрю, что наш пакет акций «Корругейтид холдингс» основательно уменьшился, — сказал доктор Феликс Пайк.

Ральф неторопливо выдохнул клуб дыма.

— Продал в четверг. Надо спускать, когда они поднимаются; не это ли я тебе всегда говорю. Certum voto pete finem, как говорил Гораций. — Ральф Пайк повернулся ко мне и повторил: — Certum voto pete finem: положи предел своим желаниям.

Я кивнул в унисон с доктором Феликсом Пайком, а Ральф благожелательно улыбнулся.

— Не беспокойся, — обратился он к брату, — на людях я достойно представляю твои интересы. Зелень я тебе обеспечу, Феликс. И на этот раз придержи ее. Не старайся спускать и приобретать, как ты сделал с акциями Уолднера. И если ты хочешь добрый совет, то вот он: избавляйся от всей своей дешевки и мелочевки; от нее только протори и убытки. Попомни мое слово — протори и убытки.

Доктору Феликсу Пайку не нравилось получать советы от младшего брата. Он в упор уставился на него и кончиком языка облизал губы.