Мозаика странной войны - [16]

Хозяйка снова протянула руку и погладила обшивку штурмовика — уже смелее.

— А сможет ли он… — она умолкла.

— Да, леди?

— Ах, нет…

— Смелее, леди! Если это в его… или в моих силах, то мы с удовольствием выполним любое твое желание!

Грудь женщины бурно вздымалась, она взглянула прямо в глаза Пилота со странной надеждой и, слегка порозовев, выстрелила:

— Я всю жизнь мечтала подняться в небо!

Пилот расхохотался — мысленно, разумеется. Да, в мире, где разумная жизнь все еще беспомощно ползает по дну воздушного океана, такое желание могло показаться трудным, дерзким и почти невыполнимым. Он раскрыл было рот, дежурная фраза вроде «нет ничего проще» уже сама ложилась на язык, как вдруг взгляд его упал на тесную одноместную кабину, «умное» ортопедическое кресло с разъемами ППК[9]…

Женщина перехватила его взгляд.

— Я занимаю не так уж много места… — немного насмешливо продолжила она. — И если тебе не будет очень неприятно посадить меня к себе на колени…

Штурмовик по привычке задрал было нос — но тут же снова опустил его к самой земле — Пилот вовремя вспомнил, как при крутом взлете из-за пульта вылетают пылинки, куски изоляции и слабо закрученные винтики. На этот раз машина взлетела плавно и медленно, как пассажирский авиалайнер, и хозяйка замка тут же прижалась к фонарю, закрывая весь боковой обзор.

Впрочем, что могло грозить чудовищной боевой машине в этом мирном до отвращения небе, не знавшем даже монгольфьеров?

Женщина ахнула от восторга, увидев, как превращаются в муравьев фигурки людей, суетившихся во дворе, как постепенно становится игрушечным замок — довольно приличных размеров, как она полагала раньше, как быстро раздвигается в стороны привычный холмистый горизонт, лес становится зеленым пятном, а поля больше напоминают желтые лоскутки; Пилот заложил мелкий вираж — разумеется, без всяких переворотов и двенадцати «же» сверху вниз, без вращения и болтанки, штурмовик возмущенно вздрогнул, и если бы обладал возможностью ругаться, не замедлил бы обложить пилота всеми возможными непристойностями — но хозяйка, разумеется, взвизгнула от восторженного ужаса, когда пространство вокруг наклонилось и невидимая сила мягко прижала ее к Пилоту; затем штурмовик пронзил облака и ослепительное солнце ужалило глаза, и черная крылатая тень побежала по волнистым белым холмам внизу, и Пилот, внутренне усмехаясь, слегка увеличил содержание кислорода в дыхательной смеси кабины, и эйфория овладела обоими…

Пилот сделал широкий круг, оглядывая окрестности, заметил далеко на севере еще один замок — почти такой же, окинул взглядом непроходимые болота на юге, дремучий лес на востоке и холмы на западе, еще раз восхитился чистотой и красотой этого мира и, скрепя сердце, так же плавно послал машину вниз.

Перед самой посадкой штурмовик все-таки схулиганил — боевым заходом спикировал на невысокий холм, где возились в земле несколько крестьян, врубил сирену и с жутким воем пронесся над самыми головами.

Люди стояли, разинув рты, и только когда штурмовик уже завис над замковой стеной, додумались хлопнуться наземь.

«Интересно… — насторожился Пилот. — Угроза с воздуха им знакома… хотя и не мотающаяся с такой скоростью…»

Женщина выпрыгнула из кабины, слегка покачнулась, все еще не придя в себя после сказочного приключения, обернулась и внезапно на миг прижалась губами к губам Пилота — его обожгло, голова закружилась и мгновение спустя мир показался серым и неприглядным по сравнению с испытанным только что ощущением.

— Почему бы тебе не остаться еще на некоторое время? — вопрос ее прозвучал неожиданно, как выстрел, и как выстрел же поразил Пилота.

Сказать что-нибудь он не смог — только молча кивнул, но горящий взгляд, очевидно, дал понять, что он думает по этому поводу, и женщина с легким смешком скрылась в замке, а в это время трезвая и расчетливая часть сознания обозвала все остальное неприличным словом и снисходительно бросила: "Ладно. Но только до вечера — сегодняшнего вечера!"

«Но…” — возмутилось было “все остальное».

«Война».

Пилот вздохнул и с тоской взглянул на часы.

— Я должна тебя отблагодарить, Пилот! — заявила женщина за обедом — таким же восхитительным, как и предыдущий. — Как ты относишься к верховым прогулкам?

Вопрос застал его врасплох и слегка даже смутил.

— Говоря честно… — начал было он, затем взглянул на снисходительно улыбающегося рыцаря и сказал правду: — На коня я залезал три раза в жизни… а слезал только два.

— Это как? — заинтересовался хозяин. — Насколько я могу видеть, сейчас ты сидишь в кресле, а не в седле.

— Один раз я упал, — честно признался Пилот.

Дружный хохот сопровождал его откровенность, и даже залегшая у ног хозяина гончая подскочила и замоталась по залу, весело и оглушительно гавкая.

— Тогда моя женушка преподаст тебе несколько уроков, — все еще улыбаясь, предложил Рыцарь. — Она у меня лучшая наездница во всем…

Рыцарь запнулся.

«Королевстве? — предположил Пилот. — Нет, у них же нет верховной власти. Ну-ка, ну-ка…»

—…Нашем мире!

«Да… кажется, я несколько поторопился с объяснением концепции множества миров. Впрочем… в этом отсталом мирке судьба Джордано Бруно ни ему, ни, тем более, его супруге не угрожает. Да и вообще вряд ли здесь что-нибудь кому-нибудь угрожает…»