Мозаика Бернса - [59]

— Бог ты мой, — я пыталась не рассмеяться, вспомнив истории про домашних животных, мешавших любовным играм.

— Нам предстоит серьезный разговор, — строго сказала я коту. — Благородные кавалеры не ведут себя подобным образом.

Снова запищал сотовый Скотти, и на этот раз уже испуганный Кавалер соскочил с кровати. Скотти выудил телефон из кармана брюк и вернулся в кровать. Посмотрел на отобразившийся на дисплее номер, потом на меня, и я поняла, что нас ждут неважные вести.

— Проклятье, это из Лондона. Второй раз звонили. Лучше приготовиться к плохим новостям.

— Плохим новостям? — я полагала, что на сегодня с меня уже хватит.

— Скорее всего, потребуют срочно вернуться. А я, видит бог, совсем не готов уезжать.

Он наклонился и поцеловал меня, а Кавалер тем временем снова воровато запрыгнул на кровать.

— О-о-о! Ты, осмелюсь предположить, лучший любовник в мире!

— Объясни своему коту, что я люблю тебя, а не его, — проговорил он, показав Кавви язык. Тот моргнул, но сделал вид, что ничего не видел. — Не хочешь ли заказать пиццу, пока я буду делать звонок? Так мы сможем поесть и одновременно всю ночь не одеваться.

— Получится что-то вроде обслуживания в номер, правда? — воскликнула я, вскакивая с постели. Если уж нам со Скотти осталось немного вместе, надо использовать это время на всю катушку.

Скотти принялся набирать лондонского абонента, а я стала искать телефон «Мамы Розали». Пицца в Чикаго — королева кухни. Тонкая и хрустящая или пышная и сочная — она найдется в каждом районе, независимо от преобладающей в нем этнической группы, и за каждым углом можно обнаружить крошечную пиццерию. Мне нравится заглядывать в «Первое-Второе», но излюбленное мое угощение готовят у «Мамы Розали», где сама хозяйка и ее домашние используют начинку из знаменитого твердого сыра и самодельных итальянских домашних сосисок и пепперони.

Я раскладывала тарелки, приборы и салфетки, когда на кухне появился Скотти, все еще в костюме Адама и преследуемый по пятам Кавалером. Я сунула жениху бутылку охлажденного «Мерло» и штопор.

— Эй, какие еще мысли гнездятся в твоем злокозненном уме? — засмеялся он, ловко принимаясь за дело. — Надеюсь, вино хорошее?

Я хихикнула, доставая два бокала.

— Не просто хорошее, но и на редкость дешевое.

Скотти извлек пробку и разлил вино по бокалам.

— За тебя, — провозгласил он. — И за Чикаго.

— За нас, — подхватила я.

Отпив глоток, я спросила:

— Так что там с Лондоном?

— Меня срочно требуют назад. Мне очень жаль, Ди Ди. Для меня заказан билет из О'Хара до Кеннеди, а оттуда до Хитроу. [43]Вылетаю ближайшим рейсом.

Я сказала, что рассчитывала на его помощь в переезде. Я старалась не показывать огорчения, но внутри у меня все окаменело.

— Ди Ди, главная причина, почему я получил эти два дня, это необходимость решить вопросы с подразделением министерства финансов здесь, в Чикаго. Мне еще вчера следовало предупредить тебя, что я ненадолго.

Внезапно снова навалилась головная боль. Возможно, у меня и впрямь сотрясение. Надо принять еще пару таблеток аспирина.

— И почему ты такой ценный специалист? Будь ты недотепой, мог бы задержаться здесь подольше.

— Будь я недотепой, — ответил он, приобняв меня, — то ни на секунду не привлек бы твоего внимания, согласись. Если я правильно понял, ты переезжаешь в книжный магазин Тома? Понятия не имею, доходна ли деятельность страхового следователя, но неужели ты не можешь найти что-то побольше?

— Найду, чуть позже.

Жених обхватил меня за талию, и мы были в разгаре очередной романтической интерлюдии, когда заверещал дверной звонок.

Скотти кинулся в спальню, схватил штаны и стал влезать в них, одновременно скача к двери.

— Оставайся в кухне! — крикнул он, открывая дверь Марио и нашей пицце.

Я искала соль и перец, когда в кухню ворвался Скотти с деньгами в руках, но без пиццы.

— Смотри, это все, что у меня есть, — он раскрыл ладони, полные купюр и монет с изображением королевы Елизаветы. — Я знал, что не пробуду здесь долго, поэтому не стал много менять. У тебя есть что под рукой?

У меня с деньгами сложные взаимоотношения. Я никогда не имею при себе много наличных и предпочитаю пользоваться кредитками, поскольку мой налоговый инспектор, Стэн, рекомендует держать прозрачными все счета. Естественно, я полностью расплачиваюсь по кредитам в конце каждого месяца, иначе Стэн не слез бы с меня живой. Все эти мысли вереницей пронеслись в одной части моего сознания, тогда как другая сразу напомнила про наличность, которую я приберегаю для крайних случаев.

— У меня есть кое-что в сумочке, — и я кинулась в холл, но Скотти ухватил меня за талию и втащил обратно в кухню.

— Там же Марио! Держи-ка свои голые прелести здесь, а сумочкой займусь я.

Я поняла, что он нашел сумочку, когда услышала грохот ее содержимого, рассыпаемого по столу, и вздрогнула.

— Эй, Скотти, поосторожнее! Там есть ценные вещи!

— Ага, сотенные купюры, например, — отозвался он из холла.

— Именно, — рассмеялась я. — Я уже и забыла, кто изображен на сотне. Бен Франклин? Билл и Хиллари Клинтон в рамочке сердечком? Обама?

— Забудь, я откопал двадцатку.

Пока он рассчитывался с разносчиком, я старалась сдержать слюнки, предвкушая пиццу. Едва дверь закрылась, я выскочила в холл. Но замерла не при виде пиццы, а кучи стодолларовых банкнот, рассыпанных по моему столу. Часть из них еще выглядывала из конверта, выпавшего из сумочки.