Моя жизнь в футболе - [48]

Когда я принимал ЦСКА, Эдуард Дубинский ходил с обходным листком, готовясь продолжить службу в Группе советских войск в Германии. Я попросил его задержаться, поговорил с ним по душам, отстоял у начальства и решил изменить его футбольное амплуа. «Ты можешь и должен выступать в сборной», — сказал я Эдуарду. Он играл в ЦСКА полузащитником, от него требовали диспетчерских действий, но Дубинский не обладал этим даром — организовывать атаки со своей половины поля, своевременным точным пасом выводить партнеров на голевую позицию, да и сам не очень стремился забивать. Зато умел цепко обороняться, ловко отнимать мяч у атакующих и начинать атаку из глубины поля. Ему было поручено делать то, что он действительно умел. И вскоре Эдуард Дубинский был включен в сборную СССР, а в списках 33 лучших был трижды назван первым номером на месте правого защитника.

Незадолго до моего прихода в ЦСКА был призван на военную службу Саркис Овивян, нападающий ереванского «Арарата». Командование направило его в армейскую команду. Поставив себе принцип — не переманивать игроков из других коллективов, я ни в коем случае не стал бы предлагать такой переход и Овивяну. Но поскольку он был прислан в команду начальством, я не стал отказываться от 23-летнего скоростного форварда с сильным ударом. Но то, во что это вылилось, мне и в голову прийти не могло. Первый матч сезона 1961 года нам предстояло провести с таллиннской командой «Калев» в Ереване, так как в Таллинне и Москве еще стояли холода. Приезжаем в армянскую столицу и видим на стене плакат: «Бесков — вор! Руки прочь от Овивяна!»

Пришлось спешно перенести матч в Тбилиси. Мы выиграли у «Калева» и сразу уехали.

Тут я должен сделать небольшое лирическое отступление, необходимое «по сюжету». Еще в 1951 году я познакомился с руководителем знаменитого ансамбля танца Игорем Александровичем Моисеевым. Танцоры, как и мы, динамовцы, участвовали в Фестивале молодежи и студентов в Берлине, жили в одной и той же гостинице. Знакомые мне солисты ансамбля часто звали на свои репетиции. Уже тогда, размышляя о своих возможностях на будущей тренерской стезе, я задумывался над методикой постановки и совершенствования технических элементов танца. Ведь в танце, как ни странно на первый взгляд, много общего с футболом! В ряде движений, в прыжковых упражнениях у футболистов и у танцоров работают одни и те же группы мышц. И даже травмы у тех и других схожие: голеностоп, мениск, боковые связки ноги. И профилактические упражнения аналогичны, и мастерство достигается упорной работой, многократными повторениями того или иного элемента, движения, приема.

Я увлекся идеей параллельности футбола и танца. Проштудировал объемистую книгу о классиках хореографии. В ней описывались различные балетные и хореографические школы, методы именитых балетмейстеров. Почему-то запомнился мне и такой изящно-игривый пассаж в этой книге. Балетмейстера, живущего в гостинице, встречает почитатель балета, номер которого находится этажом ниже, и заявляет: «Можете не беспокоиться, маэстро, ваши занятия с примой мне не мешают». В ответ балетмейстер бросает: «Она же пола не касается, как она может вам мешать?!»

Я отметил про себя, что Игорь Моисеев устраивал утром репетицию, даже если накануне вечером у ансамбля был большой концерт. Значит, работа два раза в день! Один из моисеевских солистов, которого я спросил, не слишком ли тяжелы подобные нагрузки, ответил: «Когда Игорь Александрович ввел эти двухразовые мучения, мы поначалу взвыли. Это ведь не просто тяжело физически, это еще и дважды в день мотаться на работу и с работы. Но с Моисеевым не поспоришь, а постепенно мы заметили, что у нас все стало получаться лучше, появилась легкость…»

Запомнил я эти особенности жизни ансамбля танцоров. И, приняв команду ЦСКА, ввел в правило заниматься дважды в день.

Первое занятие — до обеда: главным образом совершенствование тактико-технического мастерства, удары по воротам, передачи, игра в «квадрате», упражнения, развивающие ловкость. Но без больших нагрузок, чтобы осталось достаточно сил на вечер. А уж вечером второе занятие — игровые упражнения или двусторонний тренировочный матч. Если прибавить к этому утреннюю зарядку, то выходило уже три занятия в день. Правда, зарядку я полноценным занятием не считаю, ее задача — общая физическая разминка, упражнения, развивающие гибкость, и отдельные специфические (например, для укрепления мышц задней поверхности бедра, где особенно часты травмы); все это требует 35-40 минут, зато и на разминку перед первым настоящим занятием можно потратить меньше времени.

А ведь в то время у футболистов команд мастеров два занятия я день были крайне редки. Я же думал так: единожды в сутки два часа вечерних занятий — этого хватит только на то, чтобы поддержать те кондиции и навыки, которые уже обретены. Но чтобы их наращивать и развивать, необходимо от четырех до пяти часов занятий в день. Конечно, с поправкой на психологический настрой игроков, чтобы не «перекормить» их футболом, чтобы они не устали от него. У футболиста должно быть внутреннее стремление, потребность футбольных действий, тогда он сможет с пользой повторять, повторять и повторять упражнение. Если же оно станет выполняться механически (никуда, дескать, от этого не спрячешься), то коэффициент полезности будет совсем мал. Даже в день матча я устраивал занятия, убеждая игроков, что польза от этого станет очевидной.