Моя жизнь с Драйзером - [16]

И вот, подобно парфюмеру из Сент-Луиса, Карлайлу Харрису и Честеру Джиллету, Ричардсон принялся раздобывать какое-нибудь снадобье и не мог ничего достать. Было сделано несколько попыток освободиться от ребенка, которые ни к чему не привели. Тогда Ричардсон прибег к отравленным пилюлям, причем, совершенно так же, как Карлайл Харрис, отравил не все пилюли, а только часть их. Когда Эвис умерла, начались розыски убийцы, и в конце концов Ричардсон со своей новой великолепной кафедры проповедника угодил прямо в тюрьму и кончил жизнь на электрическом стуле. Драйзер не был уверен в том, что Ричардсон читал о деле Честера Джиллета или о преступлении Карлайла Харриса и что он пошел по их стопам. Он скорее склонен был думать, что это – совпадение и преступная мысль пришла каждому из них самостоятельно.

Были и другие случаи – всего пятнадцать,- которые Драйзер очень тщательно изучил, прежде чем остановил свой выбор на деле Джиллета – Браун. Впрочем, в его изложении история эта получила совершенно новое преломление – и не только психологическое и эмоциональное; некоторым изменениям подверглась и фактическая сторона. Так, например, в деле Джиллета – Браун предполагалось, что орудием убийства девушки была теннисная ракетка, в то время как в романе Драйзера Роберте был сначала нанесен удар фотоаппаратом, а затем она упала в воду и была оглушена, стукнувшись о перевернувшуюся лодку, что придает ее гибели оттенок случайности. Больше того, Клайд не топит Роберту, но, охваченный нерешительностью, не спешит к ней на помощь, вследствие чего дает ей утонуть; этого достаточно, чтобы возникло сомнение в его безоговорочной виновности. И на этом еле уловимом, словно тень, сомнении построено у Драйзера все действие его романа.

Когда книга была закончена, Драйзера обвинили в том, что он украл сюжет своего романа из газет. Более того, его обвинили в отсутствии оригинальности, в том, что он рабски копирует сюжеты своих трагедий, вместо того чтобы их создавать.

На это он ответил: «Никто не создает трагедий – их создает жизнь. Писатели лишь описывают их. Ведь если на то пошло, Гёте скопировал своего Фауста с доктора Фаустуса, и поэтому, согласно канонам критиков, его следовало бы привлечь к ответственности за кражу сюжета старинной легенды, имевшей около десятка вариантов по всей Европе. А как быть с Шекспиром? Его тогда следовало бы обвинить в краже сюжетов «Антония и Клеопатры», «Юлия Цезаря», «Венецианского купца» и, по существу, сюжетов всех без исключения пьес, написанных им. То же самое можно сказать в отношении Киплинга и его индийских рассказов».

Позднее, когда преступления подобного рода повторились, Драйзера обвинили в поощрении убийств! Одно такое дело слушалось в 1931 году (дело Кейна), и в вещах убийцы был найден экземпляр «Американской трагедии». После этого Драйзера буквально засыпали письмами и телеграммами с просьбой объяснить этот факт. Считает ли он себя виновным в провоцировании убийства, спрашивали авторы писем.

В это время Тедди находился в округе Харлан (штат Кентукки), расследуя волнения, происходившие на местных рудниках. Жизнь его самого находилась в опасности. Все же он принял репортеров и сказал им, что, по его мнению, причина преступления коренилась не в его романе, не в деле Джиллета – Браун и не в одном из всех тех типичных дел, которые он изучил, а в навязчивой идее разбогатеть, преследующей американцев, в их страхе перед нищетой и в решимости достигнуть богатства – если надо, то и с помощью убийства.

Здесь я опять хочу сослаться на рукопись Драйзера «Американские трагедии» и привести из нее цитату:

"В связи с вопросом о психологической или мистической способности идеи, содержащейся в книге или встречающейся в жизни, вызывать аналогичные ей действия, я приведу случай с покойным Стюартом П. Шерманом, бывшим некогда преподавателем литературы в Иллинойском университете в Эрбане (штат Иллинойс), а позже литературным критиком «Нью-Йорк геральд трибюн».

Я впервые услышал о Шермане от одного из редакторов газеты «Индианаполис стар» (имя его я сейчас не могу припомнить). Он рассказал мне, что прежде чем стать редактором «Индианаполис стар», он работал ассистентом у профессора литературы Шермана в Эрбане. И этот самый Шерман добился его увольнения именно из-за меня и моих книг! Дело было так. В 1913 или в 1914 году, сказал он, ему попалось несколько моих книг; прочитав эти книги, он стал с жаром их пропагандировать, обсуждая на занятиях со своими студентами и рекомендуя для чтения; позже, по его словам, многие первокурсники и второкурсники превратились в «драйзеровцев»; в университетской газете появилась заметка на эту тему, привлекшая внимание профессора Шермана и сильно его обеспокоившая. Он ведь был тогда начальником моего молодого редактора.

«Однажды,- рассказывает этот человек,- Шерман зашел ко мне в аудиторию и спросил меня, кто такой Драйзер. Какие книги он написал? Почему я отзываюсь о нем так восторженно? И затем, узнав, что у меня имеются «Сестра Керри», «Дженни Герхардт», «Финансист» и другие, попросил одолжить их ему и унес книги с собой. Несколько недель спустя у меня начались неприятности, так как он снова пришел ко мне и сказал, что считает книги неприличными, более того – не заслуживающими того внимания, какое я им уделял. Они вульгарны, грубы, аморальны и подрывают все лучшие тенденции в нашей литературе, и он лично собирается выступить по этому поводу против Драйзера».