Моя жизнь - [6]
Вечером, когда пришел отец, я позвал его во двор, где уже собрались соседские ребятишки, и открыл кран у бака.
Над клумбой взвился пышный бисерный столб воды.
Все были изумлены. Мальчики от удивления открыли рты, а мой маленький братишка начал громко кричать и бить в ладоши.
Отец остался очень доволен моим фонтаном. Он осмотрел его устройство и в награду дал мне двугривенный на пряники.
Я был так взволнован успехом своего изделия, похвалами и наградой отца, что, не зная куда деться, убежал в кузню, залез на верстак, где была моя постель, и тут же уснул.
Проснувшись, я твердо решил не покупать пряников. Лучше купить на эти деньги бабки. О, их дали бы много, пожалуй, ни у одного мальчишки столько не было! Но, подумав, я отказался и от этого, а пошел в книжную лавку и купил несколько книжечек по механике.
В одной из них рассказывалось о русском изобретателе Ползунове, о том, как он, бедный солдатский сын, изобрел первую в мире паровую машину.
Я спросил отца, правда ли это.
— Это правда! — сказал отец. — Но к изобретению Ползунова власти отнеслись, как к забаве, и не подумали его применить для дела.
Отец знал о Ползунове больше, чем вычитал я. Он рассказал о том, что Ползунов был не только способным изобретателем, но и сильным, мужественным человеком. Он перенес много лишений и невзгод, прежде чем осуществил свое изобретение.
— А почему Ползунову мешали работать? — спросил я.
— Очень тяжело простому мастеровому выйти на широкую дорогу. Сделает он что-нибудь ценное — в лучшем случае у него купят это за гроши богатеи, да и выдадут за свое. А потом огромные деньги наживут. Помнишь, что дед про Москвина рассказывал. Его ружье будто бы купил один немец, работавший у нас, и продал французам за громадные деньги, а те еще больше нажили, продав его под видом иноземного нашему же государю. Вот как бывает.
— И с Ползуновым вроде этого получилось, — продолжал отец, — паровую машину он первый изобрел, а все считают изобретателем ее англичанина Уатта. Потому что цари и их слуги не верят в таланты простых людей, а верят иноземцам. А те больше бахвалятся, чем делают. Есть и у нас на заводе такие люди. Видел я, как они работают, — одни слезы!
— Что ж, так и не нужно ничего изобретать простому человеку? — спросил я.
— Не всегда же так будет, — ответил отец. — Ты пока учись. А там, может быть, другие времена придут.
Тула — город славных мастеров
В отличие от крепкого деда отец выглядел хилым, болезненным. Двенадцатичасовой труд на заводе его сильно изнурял. Отец приходил домой усталый, подавленный, но при моем появлении всегда оживлялся, охотно отвечал на вопросы и в разговоре со мной отдыхал.
Правда, разговоры эти бывали очень непродолжительными. Пообедав и немного посидев на крылечке, отец опять принимался за работу (дома у него стоял ножной токарный станок). Без дополнительного приработка отца мы бы пропали. Семья была большая — восемь душ, а мне, самому старшему из детей, исполнилось только десять лет.
Отца очень радовало мое стремление к учебе и мастерству, и он, как мог, старался помогать мне. Вечерами, стоя за станком, он показывал приемы токарной работы.
Если выдавалось вёдреное воскресенье, отец ходил со мной в город. Он очень любил Тулу и называл ее городом русской славы. Он знал название и назначение каждой из девяти могучих башен старинного тульского кремля и увлекательно рассказывал об этом мне.
Я до сих пор помню широкую толстостенную башню «На погребу». Так ее называли потому, что под ней находился огромный погреб со сводчатым потолком, выложенным из кирпича. Этот погреб некогда служил арсеналом — в нем хранилось оружие и порох. Другая башня называлась «Водяные ворота», потому что выходила к реке и под ней действительно были ворота.
Помню еще одну башню — «Одоевские ворота». Башня эта мне казалась самой красивой. Ее венчала строгая куполообразная арка, а ворота под башней выводили на главную улицу города.
Отец рассказывал мне, что тульский кремль построен во времена царствования Василия III, более четырехсот лет тому назад, что он всегда был надежной русской крепостью и не раз сдерживал татарские орды, оберегая от них Москву.
Но больше всего Тула прославилась как город превосходных ружейных и пушечных мастеров.
В Туле с незапамятных времен процветало кузнечное ремесло, так как вблизи было много железной руды.
Кузнец Никита Демидов, будучи хорошим мастеровым и предприимчивым человеком, завел оружейную мастерскую.
В 1696 году, возвращаясь после битвы с турками под Азовом, в Туле остановился Петр I. Прослышав о Никите Демидове, Петр вызвал его к себе и, показав «аглицкий» пистолет, спросил, могут ли такой сделать тульские мастера.
Демидов осмотрел пистолет и сказал:
— Можем, и даже почище!
Петр отпустил Демидова, а тот дня через два явился снова и принес пистолет, изготовленный туляками, который и красотой и качеством превосходил «аглицкий».
Петр тут же разрешил Демидову делать плотину у устья реки Тулицы и строить железоделательный завод. Землю для рытья руды он повелел дать ему бесплатно в Малиновой засеке, но поставил условие, чтобы Демидов налаживал оружейное дело.
