Моя жена Любовь Орлова - [12]
Наконец открылся занавес, и мы были убиты – задний фон был задрапирован красным бархатом.
Эйзен вышел без предупреждения, был узнан немедленно и встречен громовой овацией.
Когда она стихла, руководитель «Красных фронтовиков» отдал команду – «фронтовики» встали.
В фойе, на улице перед кинотеатром долго не расходился народ – к нам подходят люди, жмут руки, трогательно говорят, что этого они не забудут всю жизнь.
Полицейские посты на улице не дали возможности устроить овацию, когда Эйзен садился в автомобиль…
Ну вот, а теперь летим в Берлин.
Если из моих несвязных рассказов можно сделать информацию в прессу, то, пожалуйста, дорогая Перл, сделайте.
А засим целую, жду Ваших писем и остаюсь преданный Вам – Ваш Гриша. Оленьке привет и любовь.
P.S. Надо Вам сказать, Перл, что С. М. по-немецки говорит гораздо лучше – темпераментнее, и даже голос его звучит весьма приятно[122].
Картины проходят под частые аплодисменты.
Хлопают, когда «Потемкин» отвечает выстрелом на зверства казаков в Одессе.
Хлопают при встрече «Потемкина» с эскадрой. Общим словом – все места, на которые мы рассчитывали, вызывают громовые крики «браво» и аплодисменты.
«Парад тракторов» в «Генеральной линии» вызывает самые большие восторги, и аплодисменты звучат до самого конца.
Другие доклады в Базеле, Берне и Женеве были запрещены полицией.
Узнав об этом, левые художественные группы приехали на последний доклад в Цюрих и принимали участие в выражении восторгов.
После доклада ночью они говорили с Эйзенштейном о советском искусстве.
Интерес к новой России огромный – рабочая публика и партийная бредит поездками в Москву. Многие удивляются, что и мы в восторге от СССР, ибо бывает так, что приезжают люди и скептически говорят о нашей стране.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
27 сентября 29 г. Берлин
Спасибо за письмо и вырезки. Очень хорошо получилась информация о Швейцарии. Как кончим съемки, напишу пару фельетонов о Швейцарии и пришлю.
В немецкой прессе появились сведения, что Эйзен ставит в театре Пискатора, но они не соответствуют действительности[123].
В Берлинском советском клубе состоялся мой доклад для сотрудников торгпредства о Советском кино, о работе нашей группы. О впечатлениях социалистического строительства, в связи с нашей поездкой по СССР[124]. Был большой успех.
В тот же день Эйзен делал доклад по радио. Отзывы блестящие, особенно в «Роте-фоне»[125]. Вырезки пришлю.
Вот!
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Berlin. 4/X 29 г.
Не сердитесь, дорогая Перл!
Писать нет никакой возможности, ибо снимаем для заработка.
Снимаем секретно конец картины «Ядовитый газ» и зарабатываем монету.
Осталось два дня, после чего напишу подробно.
Работаем с 8 утра до 12 ночи. Устаем.
Эйзенштейн же гуляет по знакомым знаменитостям и получает деньги за работу[126].
С Америкой дело пока задерживается, ибо мы не можем окончательно договориться, пока из Москвы не придет бумажка с печатями Совкино, предоставляющая нам право лично подписывать договор.
В Англию едем на той неделе, ибо в пятницу выезжаем в Гамбург, Киль и еще пару городов для докладов.
Ну, пожалуйста! Не сердитесь! Честное слово, нет времени. Целую и с искренней радостью приветствую.
ВашГриша.
Эсфирь Шуб – кинорежиссер-документалист, сценарист, киномонтажер, киновед. Автор документального фильма «Падение династии Романовых» (1927).
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Привет, дорогая Эсфирь Ильинишна, из Гамбурга и его замечательных улиц, переулков, кабаков, гавани и пр. Описывать, конечно, можно, только в книге, но не в письме. Каждый день – книга, каждый час – глава.
Очень интересно. Привет!
20 октября 29 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
London. 1/XI. 29 г.
В Лондоне я чувствую себя, как в гостях у Перы.
Весь Лондон напоминает Перину квартиру, а наша квартира – Перину комнату. Дочь хозяйки нашей очень на Перу похожа и так же говорит по-английски. А когда мы были в Берлине, то против наших окон всегда горела вывеска «Konditorai “Pera”».
Вот поэтому, очевидно, мне все время кажется, что я много Пере пишу, а когда подумаешь – выходит не очень много.
Извините, Перл! Извините! Но еще немного часов, чтобы разобраться в этой сложной стране, и тогда напишу.
Еще минутка есть…
Писать придется много и интересно. Видели 4 тонфильма. Тонфильм будет сильнейшим и интереснейшим искусством из всех существующих ныне искусств. Техника потрясающая, а работники дураки, абсолютно не понимают возможностей. Дня через 3–4 выяснятся сроки нашей работы над «Генералкой», и я подробно Вас информирую.
Я должник, Пера, Ваш, ибо непременно должен написать о Гамбурге – это потрясающее и ужасное место на земле.
Что делать с Оленькой? Не представляю пока – никаких возможностей не было, и денег в обрез. Скучаю страшно по ней и по Вас, ибо, хоть и по-разному, я обеих ведь очень люблю.
Гриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Ю. И. ЭЙЗЕНШТЕЙН[127]
Дорогая Юлия Ивановна, не сердитесь…
Я ежедневно собираюсь описать Вам наши приключения и нашу жизнь. Но каждый день неожиданно срочные дела, и не хватает времени.
В общем, все очень хорошо. Впечатлений много. Здоровы все и веселы. Не сердитесь – напишу.
ВашГриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
