Моя вселенная – Москва. Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика - [28]

Он рад всему хорошему, что происходит в нашей литературе и стране. Очень живо и искренне переживает за происходящее вокруг: и в городе, и в редакции, и в стране, и в мире… Редкий случай, когда творческий человек не завистлив, когда он не ревнив, не мелочен. Его могут не то что обругать, а бывает, и оскорбить печатно. Но, если человек талантлив, он всё равно будет его публиковать! Не называю издание, которое позволяло себе не заслуженные Поляковым уничижительные оценки. И вот произведения редактора этой газеты попадают к Полякову. Он их печатает, а самому обидчику говорит, что тот талантлив.

Юрий Поляков – человек поступка, жеста. Он только что назначен на должность главного редактора «Литературной газеты». Я – человек со стороны, но большая поклонница газеты «Завтра», её редактора Александра Проханова, перечитала всё, что у него вышло. Проханов под полным запретом, на него наложены клятвы в прессе, он из литературной публичной жизни вычеркнут. С простодушием несведущей в политических и творческих хитросплетениях провинциалки спрашиваю на одном из мероприятий в ЦДЛ Полякова: а почему бы не дать интервью с Прохановым в «Литературке»?

Юрий Михайлович прямо говорит: я не хозяин в газете, я её главный редактор. Мне не дадут опубликовать такое интервью. Через какое-то время я опять: а почему бы?

Поляков говорит:

– Делайте беседу, а я найду случай и повод её дать.

Проханов, которому я сказала, что хочу сделать с ним беседу для «Литературки», не верит, что публикация состоится. Но наговаривает блестящий текст, который я потом разбавила своими куцыми вопросами. У меня тогда и диктофона своего не было – я одалживала. Время идёт, беседу не дают. И вот всё-таки – публикация! Поляков провёл её как армейскую операцию. Признавался, что его вызывали и чуть не топали ногами: как так? Слетите с кресла! А он сказал, что он знал, на что шёл, готов и расстаться со своим местом, но Проханов – большой современный писатель, и «Литературная газета» не может идти на поводу политических мнений и печатать исключительно либералов, как многие годы велось.

И «Литературная газета» Полякова была первой, кто «снял клятвы» с Проханова. Это был личный поступок Юрия Полякова! Этакий бросок на литературную амбразуру. Осознанный, продуманный.

У него удивительное чувство слова. Выработан свой стиль – сочетание тонкой иронии, сарказма, юмора и внимательность к деталям, в то же время такие широкие мазки характеров, событий. Писатель и публицист – разные сферы. Сочетать мало у кого получается. У Полякова получается блестяще. Помнится, ходила по страницам изданий, где он становился колумнистом. Получала наслаждение от чтения. И от того, какая тема выбрана (хотя серьёзность, а то и трагичность тех или иных тем не могла насладить), и как она подана, раскрыта. Ты убеждался, что не один думаешь так, что буквально твои мысли и чувства излагает кто-то, но несравнимо более талантливо: и разящие, и щемящие, и призывающие на бой со злом и несправедливостью. И не митинговыми банальными фразами бросается, а говорит эмоционально и продуманно, свежо и мудро.

Талантливый человек, возможно, и не во всём талантлив, но он понимает, в чём он неплох, и не в свою сферу не лезет. Это вкус и достоинство, не позволяющие выставить себя посмешищем. А то смотришь: адекватный серьёзный человек, а вот убедили прихлебатели, мол, до чего вы хороши, когда поёте! И затянул человек козлиным голоском, и весь образ – на свалку кумиров. Сам Поляков рассказывает, что занимался живописью и даже был хвалим. Но рисуют они на занятиях, к примеру, руку. Его сосед и друг рисует – рука у него живая. А Поляков рисует: всё то же, всё так же, но рука на его листе – мёртвая. Он это видит, сам понимает и перестаёт заниматься живописью. Никто не сказал. Сам! Не окружающих обвиняет, что не дают хода таланту. Дать себе не совсем высокую оценку – это тоже поступок.

Он никогда не рисовался, мол, я выше политики, как очень ловко под эту присказку умеют убежать от ответственности за происходящее иные художники. Он был и остаётся выше дрязг, но не выше борьбы.

Это тот поэт, который сам обязывает себя быть гражданином, за личным благополучием не укрывается от проблем страны и её граждан. Да даже и не обязывает, а такое состояние – неравнодушия и причастности – для него естественно, органично. Как всегда было для больших русских писателей.

2014 г.

Дмитрий Каралис, Санкт-Петербург Из писем Московскому другу

Грибной царь

1

…Я уже писал тебе однажды о прозе вашего Юрия Полякова и с большим удовольствием пишу вновь. На этот раз хочу поговорить о романе «Грибной царь», и не только о нём.

Начну с того, что у нас в Питере книготорговцы категорически не спешат открывать для читателей добрые, неподдельные имена сильных авторов. Утвердилась глупая столичная мода – подай читателю с душком, со скандальчиком, с вывертом, чтобы всё было как на похоронах бандита: и не хочется смотреть на покойника, а тянет.

Ты, конечно, заметил, что влетевшие в последние годы в издательский бизнес господа ровным счётом плевать хотели на автора. Зачем нам автор? Нам нужны деньги! Автора мы придумаем сами.