Моя страна - прежде всего! - [76]

Гюнтер помолчал, потом всё-таки ответил.

— Не боятся только дураки и психи, а я обычный человек, Мария. Конечно, я боялся! Просто иногда, когда видишь что другие боятся ещё больше и надеются на тебя…  твой страх загоняется внутрь и ты делаешь то что должен. Знаете, это похоже на чувство перед атакой…  Ты сидишь в укрытии, боишься вылезти, потому что множество людей в чужой форме хочет убить тебя и твоих товарищей. Но чтобы спасти себя и их, ты вынужден вылезти и атаковать, даже зная что можешь погибнуть…  Это, конечно, приблизительно, но…  точнее трудно сказать.

— Когда я увидел вас…  — продолжил он. — У меня что-то дрогнуло внутри. Мой страх не пропал, он куда-то спрятался и поскуливал еле слышно. Ваш страх прогнал мой страх, понимаете? Я понял, что не важно, боюсь я сам или нет, но перед вами должен быть уверенным и спокойным, иначе конец…  И тогда я начал действовать…  И мы спаслись.

— Нет, это вы спасли нас, понимаете? — перебила она его. — Там, в квартире, мы уже попрощались с жизнью…  Я понимала, что не смогу бросить дядю, а девочки сами не выберутся. Да и сама потеряла веру в спасение. Молилась лишь о том, чтобы дым убил нас раньше огня…  Ваше появление, Гюнтер, было как…  — она замялась, — как будто кто-то сильный и уверенный пришёл за нами. Казалось, что вам всё было нипочём…  Вот тогда я поверила что мы, возможно, ещё поживём..

Гюнтер усмехнулся.

— А мне, наоборот, вы показались такой спокойной и равнодушной…  как будто пожара нет, а я просто незваный гость, помешавший вам отдыхать.

Баронесса смущённо улыбнулась.

— Извините меня ещё раз, Гюнтер, за то что наговорила вам о манерах…  Сама не знаю, как так вышло. Я была вся на нервах…  Внешне это, наверное, не проявлялось, но я так спокойно держалась только ради дочерей. Если бы не это…  Скорее всего, я была бы в истерике..

— Значит, вся эта холодная аристократичность, властность…  это только ваша маска для посторонних? — улыбнувшись, подмигнул ей Гюнтер.

— Да. Мне самой не нравится такой быть, но я аристократка из древнего рода и в моём кругу положено так себя вести, иначе не будут принимать всерьёз.

— Вот как…  — задумчиво протянул Гюнтер. — Тогда какая же вы на самом деле, Мария? Без всей этой шелухи? — он в упор посмотрел на неё.

Она молчала, кусая губы и смотря в окно.

Гюнтер тоже молчал. Наконец, устав мучить себя разными догадками и предположениями, он взял её за руку. Она была тонкая и слегка дрожала. Он медленно потянул её на себя.

Баронесса очнулась и попыталась отдёрнуть руку, но не смогла.

— Что вы делаете, Гюнтер? Отпустите…  — властности в её голосе не было ни грамма, только просьба.

— Я хочу узнать, какая ты настоящая, Мария! И я узнаю! — утверждающе произнёс он, резко дёрнув её на себя.

Издав тихий крик, баронесса не удержалась на стуле и повалилась на него. Приятная тяжесть красивого женского тела, её запах, щекотавший его нос, дрожащий голос…  всё это вышибло из его головы все сомнения и неуверенность. По-прежнему крепко держа её руку своей правой рукой, левой он обхватил сзади шею Марии и прижал её губы к своим, безжалостно размазывая помаду на аристократичном лице баронессы.

Та замычала, пытаясь освободиться, но Гюнтер крепко держал свою восхитительную добычу, чувствуя, что сопротивление постепенно стихает. Издав какой-то животный звук, её губы раскрылись, и его язык ворвался внутрь побеждённой крепости, наводя там свои порядки. Робкий язычок баронессы, сначала не принимавший участия в любовной схватке, ожил и попытался реабилитироваться, завязав ближний бой с переменным успехом.

Гюнтер почувствовал, что напряжённое тело баронессы, до этого пытавшееся оторваться от него, теперь наоборот, прижимается к нему, а руки несмело пытаются ласкать его лицо и шею.

Как бы он хотел сейчас плотно заняться этой соблазнительной аристократкой, заставляющей его кровь кипеть, но увы…  Не было сил, он ещё не восстановился ни физически ни сексуально, ни времени…  Гюнтер буквально чувствовал что в любое время могут зайти, а дверь на замок не закрыта. Преодолевая себя, он оторвался от губ женщины, вызвав у неё удивлённо-обиженный возглас.

— Потом, моя милая Мария…  Не сейчас, нас могут увидеть в любой момент! Мне-то ладно, а вот тебе будет неудобно…  — тихо проговорил он ей прямо в нежное ушко. — Обещаю, как приеду к вам в гости, я тобой займусь основательно. Вижу, чего ты хочешь, и с удовольствием покажу тебе рай на земле, красавица моя! Знаешь, твоя настоящая натура мне очень импонирует, а холодная маска даже возбуждает меня! Смотришь на такую Снежную королеву и знаешь какие в ней бушуют страсти и чувства! — рассмеялся он.

Баронесса, тяжело дыша, отстранилась от него и стала приводить себя в порядок. Лицо её покраснело, глаза бегали..

— Гюнтер…  Не знаю, что на меня нашло, но такого не должно было быть…  Это был какой-то импульс. Ты не должен был этого делать.

— Я бы и не сделал…  Но понял то что, ещё не поняла ты сама, Мария…  ты хочешь быть настоящей, счастливой, улыбаться, смеяться, целоваться…  Ты же ведь очень красивая женщина, сама знаешь! А вынуждена быть холодной аристократкой, носить маску…  Это сильно напрягает тебя и ты хочешь расслабиться, освободиться от этих оков, но не с кем…  И ещё. У тебя уже очень давно не было мужчины, верно? — он проницательно посмотрел ей в глаза.