Моя страна - прежде всего! - [161]

— Я верю тебе, Вальтер! — наконец соизволил произнести он. Что ж, такие вот встряски для его помощника весьма полезны, помогают поддерживать в тонусе его страх перед ним. — Но вопрос столь быстрого осведомления фюрера о задержании Шольке остаётся открытым. И я хочу знать…  От кого фюрер узнал об этом? Ты понял?

— Так точно, рейхсфюрер! — выпалил Шелленберг. Гиммлер видел как по его виску стекла маленькая капля пота. Боится…  Правильно делает.

— Используй все способы чтобы выяснить это в кратчайший срок. Если не будет результатов, я могу заподозрить что все твои слова о верности…  всего лишь слова…  — угрожающе сказал Гиммлер.

— Я узнаю это, рейхсфюрер! Клянусь вам!

— Свободен, Вальтер! — отпустил он его. Когда взмокший Шелленберг покинул кабинет, Гиммлер устало помассировал виски. Да…  Очень неприятный сюрприз для него. Что ж, на этот раз не получилось, но кто сказал что в другой раз сорвётся?

19 апреля 1940 года. Москва. Александр Самсонов.

Ночь прошла спокойно, хотя незнакомая квартира и кровать поначалу отгоняли сон. Но он смог заснуть и сегодня утром встал в отличном настроении. Его надсмотрщик Михаил уже возился на кухне, судя по запаху, готовил яичницу. Саша подозрительно осмотрел в ванной маленький, грязный обмылок и решил только сполоснуть лицо. Про зубную пасту и щётку говорить нечего из-за их отсутствия. Да уж, сервис тут не очень..

— Хорошо, что ты проснулся, Саша…  — обернулся Михаил к нему от плиты. — Давай завтракай и пойдём закупаться продуктами. Честно говоря, я не люблю готовить, поэтому, начиная с сегодняшнего дня, будет приходить женщина, чтобы готовить и убираться в квартире. Кстати, приятного аппетита! — спохватился он.

— И вам того же! — вежливо ответил Александр. Они быстро умяли яичницу с хлебом, запили чаем без сахара и уже через полчаса вышли на улицу. Солнце уже подбиралось к зениту, припекало, поэтому оба были в рубашках и лёгких брюках. Саша пожалел что тут пока нет шорт, по крайней мере, он их ни у кого не видел.

Они посетили один из магазинов одежды, выбор в котором изрядно огорчил его. Если рубашки ещё отличались каким-то разнообразием то брюки и пиджаки вогнали его в тоску. Мда…  вот что значит отсутствие конкуренции…  Всё шьют однообразно, выбирать нечего. Михаилу тоже ничего не понравилось. Они отправились в другой магазин, третий…  но там всё было почти так же.

— Вот один из недостатков советской власти в моём времени, Михаил Алексеевич…  всё однотонное и скучное. Вот в будущем…  — Саша улыбнулся. — Там столько разной красивой одежды, на любой вкус и цвет, каждая фирма из каждой страны готова в лепёшку расшибиться ради того чтобы выделить свою одежду или обувь. А тут…  — он безнадёжно взмахнул рукой.

Михаил хмыкнул.

— А ты знаешь, что будет если мы впустим к себе фирмы капиталистов?

— Конечно! Появится конкуренция, повысится спрос, люди будут довольны…  — с жаром сказал Александр.

— Это ещё бабушка надвое сказала. А вот то что нашим швейным фабрикам придётся туго, это факт. Станет меньше работы, людям будут платить меньше. Сам подумай, какой дурак впустит к себе конкурентов чтобы те отбивали у него покупателей. Никто не враг самому себе, Саша! — убеждал его персональный надсмотрщик, но это не убедило Александра.

— Да тут же всё просто! Люди будут покупать то что дешевле, красивее и качественнее. Значит, нашим фабрикам надо выпускать то что будет лучше чем у иностранных фирм!

— Верно! А если у нас и так всё хорошее и качественное, то зачем, спрашивается, впускать к себе конкурентов и позволять им сманивать к себе людей? — спросил Михаил, на время поставив Сашу в тупик. — Ты не понимаешь последствия такого шага. Допустим, женщине или мужчине понравилась иностранная одежда или обувь…  Что тогда?

— Тогда он или она её покупает! — ответил Александр.

— Именно! — согласился Михаил. — А дальше что?

— Что? — не понял Саша.

— А то что таким образом мы приучаем людей к западному образу жизни. Сначала им понравится иностранная одежда, потом еда, машины…  И закончится всё тем что простой советский человек станет заражён Западом! Станет потенциальным предателем и поклонником того же Запада! Отсюда вопрос…  — Михаил повернулся к нему и уставился в упор. — А на хрена нам всё это надо?

Поражённый таким странным, на его взгляд, логическим вывертом, Саша промолчал. Хотя, в принципе, кое в чём этот Миша прав. Ведь ещё при Брежневе люди стали охотиться и добывать иностранные шмотки, а при Горбачёве это стало уже нормой. Понятно, власть боится того что в случае войны такие люди не захотят погибать за Родину и Сталина а станут разлагать общество своим импортом.

Нет, всё-таки Миша параноик, решил он. Наверное, во власти все такие. Сам себя он параноиком не считал и всегда презирал таких. Эти люди всегда настороже, всегда ждут какой-то неприятности, даже если её вероятность произойти ничтожно мала. Даже в книгах про попаданцев он не любил читать про таких…  Вечно напряжённые, никому не верящие, ожидающие подстав…  По воле авторов это оправдывалось, но в реальной жизни всё не так. Например, он редко бывал готов к неприятностям, которые на него обрушивала жизнь, но всегда выбирался из них, принимая удары судьбы как что-то естественное. Потому что, как бы ты не был умён или силён, ты никогда не предугадаешь что с тобой случится. Поэтому дурацкий припев «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас!» всегда вызывал у него смех. Да миру вообще плевать на таких нагибаторов! Он любого сомнёт и не заметит. Любой человек для него — песчинка. Даже если это какой-нибудь президент или король. Да, в своей стране он фигура. А в мире? Даже Путин или Трамп могут влиять на другие страны постольку-поскольку, а уж про более мелкие фигуры вообще говорить не стоит. Так что параноики оправданы только в книгах или фильмах где им уже заранее приготовлены разные испытания.