Моя страна - прежде всего! - [125]

— С чего ты взял? — удивился Берия.

— Да потому что многие люди даже не знали что такая разведка есть, а их в неё записывали, а потом показания под пытками выбивали! — не сдержался Александр снова. — А доносы? Часто их писали разные неудачники, которые завидовали своим начальникам или соседям. Тех арестовывали, а эти гниды потом потирали ручки и радовались, что с помощью чекистов избавились от противников.

— Не говори ерунды! Если и были такие перегибы, органы разбирались и отпускали их обратно! — отмахнулся Берия. — Ты оказался слишком подвержен вражеской пропаганде.

Саша недоверчиво покачал головой, но на это раз промолчал.

— Ну, давай, рассказывай, что там про меня ещё плохого придумали? — подтолкнул его Берия.

— В основном, про вашу личную жизнь говорили..

— А что в ней не так? — удивился тот.

Саша слегка смутился.

— Говорили, что вы были настоящим Казановой…  Часто любили менять женщин, не важно кто она была, актриса, студентка, замужем или нет…  Кто-то из ваших охранников в мемуарах писал что вы ехали по улицам в машине, выбирали на тротуаре какую-нибудь жертву и приказывали садиться к себе. А потом уезжали на квартиру. Причём, даже со школьницами..

Берия насмешливо фыркнул. Хотя Саше показалось, что его взгляд быстро вильнул.

— Я работаю допоздна, мне некогда по улицам кататься. И жена у меня есть. Подожди, что ты сказал?! Какие ещё школьницы?... — тут Александр понял что Берия по настоящему рассердился. — Ты что мне тут несёшь, щенок! Совсем обнаглел?!

Саша почувствовал, что внутри него застыла кровь. Кажется, он всё-таки нарвался…  Забыл, что говорит с одним из самых могущественных людей страны.

Внезапно Берия словно опомнился, успокоился и встал с дивана. Поглядев на Александра, он проговорил:

— Скоро мы с тобой опять встретимся. И поговорим более предметно…  Кстати, а когда…  — но тут же замолчал. Постоял и молча вышел из комнаты. Растерянный Саша сидел, не зная что делать. Через минуту зашёл мрачный Круглов и скомандовал:

— Иди давай!...  Не знаю что ты ему рассказал, но он явно недоволен..

Уже в машине, на пути в свою камеру, Саша вдруг понял, что хотел спросить Берия в самом конце…  и посочувствовал ему.

Тот же день. Берлин. Ханна Грубер.

— Спасибо, Клара. Можешь пока быть свободной…  — сказала она, и устало вздохнула после ухода секретарши. Бумажные завалы одолевали её на работе каждый день, заставляя часами сидеть за столом изучая, подписывая, отказывая и перекладывая десятки документов. Каждое утро, заходя в кабинет, она видела на своём столе внушительную пачку бумаг, которую готовила для неё Клара, приходя даже раньше своей начальницы. Что ж, во многом это и составляет работу руководителя, а она им и являлась. Работа нравилась ей, кроме хороших денег она ещё приносила Ханне удовлетворение от пользы своего труда. Ведь во многом именно от её отдела зависела пропаганда в стране, десятки миллионов немцев каждый день проходили мимо плакатов, расклеенных на афишах, стенах и других подходящих поверхностях. Солдаты, подростки, женщины, самолёты, танки, корабли…  всё это было плодом трудов её сотрудников, без устали восхваляющих армию и народ Третьего Рейха. Ей доверяли даже печатать портреты самого фюрера! Несколько раз рейхсминистр Геббельс публично выражал ей благодарность от себя лично и даже от фюрера.

Откинувшись на спинку своего кресла, она отложила ручку и начала разминать затёкшие пальцы. В кабинете было тихо, через окно еле слышно пробивался шум города. Через толстую дверь, наоборот, не было не слышно ни звука, хотя Клара наверняка печатала сейчас на машинке.

Ханна вполне разделяла национал-социалистические взгляды и была членом NSDAP с 1933 года, сразу, как только фюрер пришёл к власти. Это было тяжёлое время. Веймарская Германия задыхалась в тисках ограничений, наложенных в качестве наказания за войну, развязанную в 1914 году. Вынужденная пресмыкаться перед Англией, Францией и США, страна мечтала о свободе. Свободе жить так как она хочет. И, конечно, месть! За поражение, за миллионы напрасно погибших на французских полях, за нищих людей, отчаянно ищущих еду на улицах, за униженную, сильно сокращённую армию. Но немцы терпели, сжав зубы. Несмотря на предательство, они верили, что настанет тот день когда они сбросят с себя цепи и встанут во весь рост. И тогда…  Тогда все, кто сейчас смеются над немцами и унижают их, горько пожалеют об этом. Пусть только придёт лидер, вождь…  Весь мир содрогнётся под грохочущей поступью сапог германских солдат, когда они, пылая жаждой мщения, будут топтать мостовые вражеских столиц! На это раз они подготовятся основательнее и вырвут победу у надменных англичан и заносчивых французов.

Она была ещё совсем молодой девушкой, когда её отец ушёл на войну по приказу кайзера. И не вернулся, навсегда оставшись там, во Франции, вместе с её дядей. А в 1917 году туда же отправился её первая любовь, Эмиль. Высокий, красивый парень, так заразительно смеявшийся…  Их первый и последний поцелуй на перроне берлинского вокзала. Запах его новой шинели она помнит до сих пор. Он был добровольцем, наивно верящим, что именно его появление на фронте поможет, наконец, прорвать последним усилием фронт и взять проклятый Париж. И заплатил за это своей жизнью. Именно тогда она поняла, кто виновен в смерти Эмиля, отца и дяди. Англичане и французы, которые всё время провоцировали Германию и всё-таки втянули её в войну! У кайзера просто не было другого выхода. Но даже в этом случае могучий германский дух едва не добыл себе победу. Увы, с востока им в спину ударили русские, заставив биться на двух фронтах сразу. Немецкие солдаты самоотверженно сражались, раз за разом пытаясь пробиться к французской столице, устилая поля своими трупами, но каждая такая попытка вызывала активность русских, понукаемых из Парижа и Лондона. А потом…  потом сказался численный перевес, огромные потери и нехватка ресурсов. Даже отравляющие газы не помогли. И Германия надорвалась. Правда перед этим рухнула Россия, своими потерями дорого заплатив за нападение на немцев, но уже было поздно.