Моя последняя игра - [48]

— О, слепцы… Они научились заменять зрение другими чувствами, но они по-прежнему слепцы, не находишь? — я перекатилась на спину закинула руки под голову.

— Считаешь? Хм, а если бы ты не могла меня видеть и не знала я ли это, все равно бы поняла? — Людовик решил обхитрить меня.

Если я скажу, что все равно узнала бы его, то признаю, что зрение мне не особо нужно. А если скажу, что не узнаю, тогда он скажет, что зрение меня обмануло. Непростой выбор. Тогда скажу правду, так проще.

— Я бы не узнала тебя скорее всего. Или же узнала. По чем мне знать? Ответ кроется не в моей зрячести — почувствовала я, как мокрые от чужой крови руки надавили мне на живот, пощипали кожу и опустились ниже.

— А в чем же? Детка, не томи, я хочу знать ответ.

Трусики, единственное, что было на мне, смяли и одним рывком порвали. Просто так. Рука сразу же скользнула на грудь сдавила до синяков, а потом меня толкнули и я упала с дивана. Людовик сел и раздвинув ноги, пристроил меня между ними, как верную собачонку.

— Я смогу узнать тебя только, если ты сам мне это позволишь — я не врала и не льстила, это правда.

Он захохотал, откинув голову на спинку дивана. Красавец. Почти женская красота. Если бы не широкие плечи и сильные руки. Он не был красив по-мужски, но и по-женски тоже. Что-то между. Напоминает статую из мрамора, слепленную лучшим из скульпторов. Самим Творцом. Интересно, о чем тот думал, создавая это уродство? Убожество? Недоделанность? Мне так и не доведеться об этом когда-нибудь узнать.

А почему он так смеется? Нет, это не смех сумасшедшего. Это ликование. Людовик очень любил, когда я отвечала правду и эта правда оказывалась ему по душе. Но, еще больше, он любил, когда его руки были в крови, а я сидела у его ног. ему казалось, что в такие минуты он — король. И сколько бы раз я не спрашивала, почему именно мне выпала честь сидеть у его ног? Ответа не получала.

— Ты неподражаема, Детка — отсмеявшись, произносит он.

Расстегивает ширинку и смотрит на меня, без вожделения, без жажды, похоти или желания. Он просто смотрит. И от этого пустого, бездушного взгляда уже не страшно. Человек, такая скотина, что привыкает ко всему. За два года я и к этому привыкла. Хотя, раньше думала, что рано или поздно просто откушу себе язык и сдохну, лишь бы все это прекратилось. Сейчас же, я покорно вынимаю из ширинки его отвратительный отросток и приоткрываю губы…

— Хозяин, там ваш отец пришел… Что мне делать? — в спальню зашел Монти и со страхом, что помешал, проскулил упав на колени. Ну еще бы не упасть, прошлый раз, когда он нам помешал, Людовик ему челюсть сломал.

— Что б он сдох! Такое веселье мне испортил! — одним сильным пинком меня отбросило к стене. Людовик поднялся с дивана, привел в порядок брюки, оправил рубашку и вышел из спальни.

— Спасибо — прошептала я.

— Бэба, я не сделал тебе одолжение, его папаша и вправду здесь — хмыкнул Монти вставая с колен.

— Ты мог прийти позже.

— Мог — кивнул Монти.

Мог, но не стал. для меня это что-то значит. Немного, но все же…

Когда приезжает отец Людовика, Лорд Рейган — жди беды. После „семейных“ встреч Людовик особенно ужасен. Он впадает в неистовство и все, что способно привести его в чувство, это смерть и боль. Сегодня мне будет особенно плохо. Лучше бы Лорд не приезжал, пусть я бы снова помучилась минут двадцать, но потом почти без потерь для себя провела остаток дня. А сейчас, что? Когда Лорд уедет одним безобидным унижением я не отделаюсь.

Все, как я и думала. Людовик был зол. Страшно зол. Отец отсылал его прочь от родины. Здесь слишком сильно успел его златоволосый мальчик наследить. Нам предстоит пересечь океан и уехать в страну Восходящего солнца. Там у Людовика будут развязаны руки, до поры. Потом его и оттуда отправят еще куда-нибудь.

— Детка, мне так плохо. Не хочу, чтобы мне одному было плохо. Пострадай со мной…

И началось, сначала плеть, он любит меня стегать и заставляет считать удары. Следом электричество. Я впадаю в некий транс. В такие моменты я почти не чувствую боли. Вообще ничего не чувствую.

— Одной тебя мне не хватит. Завтра, оставлю отцу прощальный подарок. Кажется, у наших соседей недавно произошло пополнение в семье. Хочу их всех заставить страдать — мечтательно закатывает он свои небесные глаза.

— Я ног не чувствую — констатирую я прискорбный факт.

— Вот и славно, значит не будешь пищать, как обычно.

Он стягивает брюки. переворачивает меня и кладет под живот подушку. Сейчас будет не самая приятная, но похоже, на сегодня кульминационная часть его маленького спектакля. Сильные, грубые толчки, но я в правда ничего не чувствую, от этого легче. Бог с ним, что в туалет не смогу пару дней ходить. Хорошо, если вообще ходить смогу.

— Знаешь… Я ненавижу это в тебе… — прерывисто шепчет он, прикусывая мою шею — твоя покорность. Возрази мне! Хотя бы раз!

— Не хочу.

— Значит, тебе это нравится — шумно дышит он.

— Я не хочу быть твоей жертвой, лучше оставаться игрушкой — чувствительность начинает возвращаться и стон полный боли вырывается из горла.

— Ты не… игрушка. Как же хорошо! Ты — моя кукла — он останавливается и делает последний толчок — Самая любимая кукла… Да!»