Моя победа над раком - [7]
«Ах Фонг, Ах Фонг! Посмотри! Что этот дядя вытворяет со змеей!» – взволнованно кричала я на своем беглом кантонском диалекте.
«Это торговец змеями. Он упаковывает змею, скручивает ее, чтобы вот эта семья могла взять ее домой и вечером сварить из нее суп», – спокойно отвечала Ах Фонг.
Я продолжала с выпученными глазами наблюдать, как скрученная змея пытается вырваться из ловких рук своего владельца – тщетные попытки. Мне было искренне жаль бедное создание, скрученное с помощью бамбуковых палок и помещенное в подобие клетки из проволоки.
Тем не менее я просто обожала эти походы на рынок вместе с Ах Фонг. Для моего жаждущего приключений детского разума эти непродолжительные вылазки каждый раз становились грандиозным и запоминающимся событием.
Несмотря на то что Ах Фонг жила с нами вот уже много лет, она до сих пор опускала глаза и отводила в сторону взгляд, когда в комнату заходили мама или папа. Будучи крайне любопытным ребенком, я постоянно доставала свою няню вопросами обо всем, что происходит вокруг, включая и ее собственное поведение. Я воображала, что могу сгладить культурные и социальные различия между Ах Фонг и своими родителями.
«Почему ты так делаешь?» – спросила как-то раз шестилетняя я на кантонском диалекте.
«Почему я делаю что?» – переспросила Ах Фонг.
«Почему ты всегда опускаешь взгляд, когда родители проходят мимо тебя?» – Мне действительно было очень интересно.
«Чтобы выразить свое почтение и уважение», – объяснила она.
«В смысле?»
«Я работаю на твоих родителей. Я хочу показать им, что я их уважаю и понимаю, что должна им подчиняться».
«Ты должна им подчиняться?» – Я была, мягко говоря, удивлена таким ответом.
«Да, ведь они дали мне эту работу».
«И мне ты тоже должна подчиняться?» – не останавливалась я.
Ах Фонг, привыкшая к моему настойчивому любопытству, добродушно рассмеялась:
«Ну нет, что ты. Я ведь не работаю на тебя, я за тобой присматриваю».
«А, ну тогда ладно» – И я продолжила играть со своей куклой.
Также мне очень нравилось проводить время с дочкой Ах Фонг, И Ах Мо. Когда мне исполнилось пять лет, она стала частенько оставаться вместе со своей мамой у нас на все выходные. Она была всего на год старше меня, и мы быстро подружились, так как могли общаться между собой на кантонском диалекте, которым я владела к тому времени в совершенстве. С ней было весело, мы вместе играли моими игрушками, а также ходили гулять в парк по соседству. Родители были очень довольны, что у меня появилась подруга, с которой я постоянно проводила время в выходные.
Воскресенье у Ах Фонг было выходным днем, она забирала свою дочь, чтобы пообедать вместе с ней, а затем отвозила ее к бабушке с дедушкой, у которых И Ах Мо и жила на протяжении всей рабочей недели. (Я не задумывалась об этом тогда, но теперь, конечно, я понимаю, что Ах Фонг была матерью-одиночкой, которая много работала, а воспитывать дочку ей помогали ее родители.) Ах Фонг забирала и меня, если у нас с родителями в этот день не было никаких планов, и я всегда с упоением ждала подобного случая.
Подобно нашим совместным поездкам на рынок, передвигались мы в такие дни преимущественно на трамвае. Начинали мы всегда с китайской столовой. Эти забегаловки, называемые на кантонском диалекте дай пай донг , располагаются обычно на открытом воздухе. Мы рассаживались на маленьких деревянных табуретках, прихлебывая из больших мисок горячую лапшу с клецками, в то время как совсем рядом с нами по дороге проносились машины. После обеда Ах Фонг отвозила нас к своим родителям, где и проводила большую часть времени ее дочка. Они жили в классической скромной китайской квартире с минимумом мебели, расположенной на верхнем этаже небольшого дома. Пока Ах Фонг распивала чай со своими родителями, я с любопытством исследовала каменный интерьер их скудно освещенного жилища. Мой пытливый разум старался не упустить ни одной малейшей детали. Они пили чай из маленьких эмалированных чашек, украшенных разноцветными изображениями животных, символизирующих различные знаки восточного календаря, таких, как тигры и драконы, в то время как я потягивала из стакана фруктовый сок или сладкий чай.
У них дома мне никогда не было скучно; даже если мне надоедали их застольные беседы, я всегда могла повернуться к огромному сводчатому окну и разглядывать происходящее внизу, на улице, где продавцы раскладывали рыбу и моллюски на подстилках из соломы, чтобы высушить их в знойных лучах полуденного солнца.
Итак, мое детство протекало на стыке Востока и Запада. Гонконг, бывшая британская колония, населен преимущественно китайцами, так что Пасха и Рождество здесь отмечаются с тем же размахом, что и Праздник голодных духов и Лунный фестиваль, действие которого происходит в середине осени.
Ах Фонг и ее дочка рассказывали мне о китайских традициях и верованиях, равно как и о смысле всех китайских фестивалей и праздников, и я была чрезвычайно рада, что они проводили все каникулы с нами. К примеру, Праздник голодных духов приходился на четырнадцатую ночь седьмого месяца лунного календаря. В течение всего дня люди целыми семьями замаливали боль своих умерших родственников и делали приношения, как дань памяти погибших предков.
Перед Вами история жизни первого добровольца Русского Флота. Конон Никитич Зотов по призыву Петра Великого, с первыми недорослями из России, был отправлен за границу, для изучения иностранных языков и первый, кто просил Петра практиковаться в голландском и английском флоте. Один из разработчиков Военно-Морского законодательства России, талантливый судоводитель и стратег. Вся жизнь на благо России. Нам есть кем гордиться! Нам есть с кого брать пример! У Вас будет уникальная возможность ознакомиться в приложении с репринтом оригинального издания «Жизнеописания первых российских адмиралов» 1831 года Морской типографии Санкт Петербурга, созданый на основе электронной копии высокого разрешения, которую очистили и обработали вручную, сохранив структуру и орфографию оригинального издания.
«Санньяса» — сборник эссе Свами Абхишиктананды, представляющий первую часть труда «Другой берег». В нём представлен уникальный анализ индусской традиции отшельничества, основанный на глубоком изучении Санньяса Упанишад и многолетнем личном опыте автора, который провёл 25 лет в духовных странствиях по Индии и изнутри изучил мироощущение и быт садху. Он также приводит параллели между санньясой и христианским монашеством, особенно времён отцов‑пустынников.
Татьяна Александровна Богданович (1872–1942), рано лишившись матери, выросла в семье Анненских, под опекой беззаветно любящей тети — Александры Никитичны, детской писательницы, переводчицы, и дяди — Николая Федоровича, крупнейшего статистика, публициста и выдающегося общественного деятеля. Вторым ее дядей был Иннокентий Федорович Анненский, один из самых замечательных поэтов «Серебряного века». Еще был «содядюшка» — так называл себя Владимир Галактионович Короленко, близкий друг семьи. Татьяна Александровна училась на историческом отделении Высших женских Бестужевских курсов в Петербурге.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.